Россия резко активизировала свою политику на Южном Кавказе. Осуществляемая длительное время российской стороной политика балансирования и поддержания статус-кво перестала быть возможной и, тем более, эффективной. Тому способствовал целый ряд факторов, в том числе, фактическое появление в регионе полноценного американского плацдарма, коим является Грузия, сработавший косовский прецедент, изменивший всю логику процессов, связанных с урегулированием конфликтов вокруг Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха, появление у самой России потенциала к активизации, предстоящая Олимпиада в Сочи и другие. Первые симптомы новой тактики России - налицо, это фактическое объявление Абхазии и Южной Осетии зоной национальных интересов, пересмотр механизмов взаимоотношений с Абхазией, предполагающий фактическое включение абхазских мощностей в систему снабжения олимпийской инфраструктуры в Сочи, а также расстановка новых акцентов в региональной энергетической политике.

В первых числах июля новый президент России Дмитрий Медведев нанес визит в Азербайджан. Параллельно глава МИД России Сергей Лавров посетил Турцию. Встречи и переговоры в Анкаре и Баку носили весьма конструктивный характер, что несколько встревожило журналистов и экспертов в Армении. В Азербайджане же заговорили о потеплении взаимоотношений с Москвой, связав это с желанием российской стороны стать основным покупателем газа, добываемого в этой стране. И действительно, незадолго до приезда Медведева в Баку, там побывал председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер, который и озвучил соответствующее предложение Москвы. Некоторые комментаторы начали проводить параллели между озвученной Миллером готовностью России закупать азербайджанский газ и позицией российской стороны относительно нагорно-карабахского конфликта, зафиксированной в Декларации о дружбе и стратегическом партнерстве, подписанной президентами России и Азербайджаном по итогам переговоров в Баку. Муссируемая логика этой политико-энергетической увязки следующая - "Россия берется обеспечить транзит всего азербайджанского газа в обмен на отказ от поддержки Армении в проблеме Карабаха". Версия эта пришлась по вкусу радикальной армянской оппозиции, которая выставила в претензию властям провал российского вектора внешней политики, чреватый непрогнозируемыми последствиями в карабахском процессе. Это тем больнее сказалось на общей ситуации в Армении, переживающей период латентного внутриполитического кризиса. Незадолго до визита Дмитрия Медведева в Баку, в российской столице с официальный визитом побывал его новый армянский коллега Серж Саргсян. В Москве Саргсян сделал почти сенсационное заявление о том, что Армения в случае установления межгосударственных отношений с Турцией и открытия границ готова принять инициативу турецкой стороны о создании совместной комиссии историков для изучения проблематики Геноцида армян в Османской империи начала прошлого века, а заодно пригласил президента Турецкой Республики посетить Ереван. Наметилась еще одна параллель - миролюбивая инициатива армянского президента в адрес Турции, озвученная в Москве, и диалог о расширении сотрудничества в сфере транзита энергоносителей между Москвой и Анкарой, участником которой буквально через день стал глава российского МИД в Турции. И в этом случае острейший политический вопрос, который сотни лет будоражит армяно-турецкие отношения, был связан с энергетикой. Так, профессор Ереванского госуниверситета, известный востоковед Давид Ованнисян, выступая на круглом столе "Армения в ближневосточном пространстве: глобализация инфраструктур", заявил следующее: "Турция является очень удобной страной для транзита углеводородов из Азии в Европу. Последний визит Сергея Лаврова в Анкару был связан с договоренностями о транзите российского газа через Турцию в Европу. Я не исключаю того, что Лавров в Анкаре должен был создать благоприятную атмосферу и для нормализации армяно-турецких отношений. Примечательно то, что по времени визит главы МИД РФ состоялся сразу после визита Саргсяна в Москву, где президент Армении заявил, что собирается пригласить президента Турции в Ереван на футбольный матч между сборными Армении и Турции".

Таким образом, некоторыми политическими обозревателями, и не только в Азербайджане, но и в Армении, указанные плановые политические события и переговоры были воссоединены в довольно примитивный логический пучок, сводящийся к торговле Россией отношениями с Арменией, эквивалентом которым может служить азербайджанский газ и доступ к турецким коридорам его транзита. Хотя, на самом деле, ситуация представляется гораздо более сложной и многоходовой. Здесь важно зафиксировать, что любые процессы и инициативы регионального масштаба, а транзит каспийских ресурсов, перспективы карабахского конфликта и армяно-турецкие взаимоотношения таковой масштаб и имеют, не могут не затрагивать Грузию, а соответственно и российско-грузинские (российско-американские) взаимоотношения. Политика США на Южном Кавказе, главным проводником которой на сегодняшний день является грузинская политическая элита, была сконцентрирована на достижении двух приоритетных целей: создание эффективного буфера, ограничивающего маневр действий России в регионе (Грузия) и создание системы коммуникаций для транзита энергоресурсов Каспия в обход России (Азербайджан-Грузия-Турция). Сегодня можно констатировать, что обе эти цели Вашингтоном были достигнуты. Российско-грузинские взаимоотношения развиваются в духе конфронтации, и по грузинской же территории пролегли две коммуникационные артерии - нефтепровод Баку-Джейхан и газопровод Баку-Эрзрум, предназначенный для транспортировки газа с месторождения "Шах-Дениз". Старания США вывести Армению из числа союзников России, тем самым полностью очистить регион от российского военного присутствия, не увенчались успехом. Попытки смены власти в Армении в 2003 и 2004 годах были провалены, а американские инициативы в области армяно-турецкого примирения натолкнулись на возникшие проблемы во взаимоотношениях США с Турцией.

Между тем, самым главным итогом американской политики в регионе стало резкое увеличение конфликтного потенциала Грузии, что на сегодняшний день ставит под угрозу всю американскую конструкцию. В случае втягивания Грузии в военные конфликты рушится безопасность налаженного коммуникационного моста, что категорически не устраивает уже не только США, но и повязанные по их инициативе с Грузией Азербайджан и Турцию. Зато это вполне устраивает Россию, которая в состоянии предложить региону ставшие уже альтернативными свои транзитные маршруты и механизмы обеспечения безопасности. Итак, в ходе визита Дмитрия Медведева в Азербайджан и Сергея Лаврова в Турцию этим странам были предложены по сути дела альтернативные и, самое главное, безопасные в свете угрозы дестабилизации ситуации в Грузии варианты транзита энергоносителей. А визит Кондолизы Райс в Тбилиси, усиленное вооружение Грузии, в том числе, решение об увеличении личного состава грузинских ВС - попытки США продемонстрировать и убедить Азербайджан и Турцию, а также страны Средней Азии, которым усиленно рекомендуется пустить свои нефтегазовые богатства по грузинскому каналу, в том, что США в состоянии в полной мере контролировать безопасность грузинского государства-коридора.

В данном свете роль Армении, которая не вполне оправдала надежды России в своей миссии по сдерживанию Грузии (США), представляется чрезвычайно важной. Армения осознанно дистанцировала Нагорный Карабах из вполне региональной связки с Южной Осетией и Абхазией, сделав проблему зависимой исключительно от глобальной конъюнктуры. Сделано это было еще до фактического запуска косовского прецедента, когда Россия еще не вполне свободно действовала в отношении Абхазии и Южной Осетии. Это во многом объясняет текущий характер действий России, затрагивающих карабахский конфликт исключительно в рамках глобального формата - Минской группы ОБСЕ, в которой представлены также США и Франция. В Декларации, подписанной президентами России и Азербайджана, отмечается, что "Москва и Баку подчеркивают важность скорейшего урегулирования нагорно-карабахского конфликта на основе общепризнанных норм и принципов международного права и, прежде всего, соблюдения и обеспечения суверенитета, территориальной целостности и нерушимости границ государств, а также соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН и решений ОБСЕ". Таким образом, в документе озвучена ставшая привычной формулировка, используемая Москвой не только в приложении к Карабаху, но и остальным конфликтам такого свойства. Ожидать в этой связи конкретных действий со стороны Москвы в направлении давления на Армению, или же экстраполирования переговорного процесса вряд ли стоит, поскольку это подорвет диалог Москвы с Ереваном, а это, как уже отмечалось выше, будет вполне отвечать интересам США. Следует также подчеркнуть, что в документе стороны подчеркивают свою приверженность исключительно мирному решению нагорно-карабахского конфликта. А это означает, что попытки Азербайджана решить его иными методами поставят под сомнение все остальные пункты.

Несмотря на все существующие проблемы и процессы, Армения остается для России важнейшим региональным опорным пунктом, который обеспечивает некоторую широту маневра. С другой стороны, проблемы Армении в огромной степени связаны с узостью ее собственной политической повестки. Балансирование между силовыми центрами перестало быть актуальным, а увеличение конфликтного потенциала в Грузии делает такую политику еще и опасной. В ближайшие годы во взаимоотношениях с Арменией США будут акцентировать свои интересы в атомной энергетике, вынуждая армянскую сторону к скорейшему закрытию Мецаморской АЭС, которая потребляет российское топливо и управляется российской компанией "Интер РАО ЕЭС". Очевидно, что и в этом вопросе армянская сторона, рано или поздно, подойдет к решающему этапу, когда надо будет делать окончательный выбор. К слову сказать, поставленная Западом в аналогичную ситуацию Литва переложила ответственность за решение дальнейшей судьбы Игналинской АЭС на собственное население, назначив референдум. Новый президент Армении Серж Саргсян, который в полной мере осознает важность стратегического диалога с Россией, стоит перед очень серьезной задачей выбора курса. Учитывая исключительно сильное влияние, которым обладает в регионе Иран, очевидно, американский вектор армянской внешней политики еще долго не растеряет своей инерции. С другой стороны, членство в ОДКБ на сегодняшний день является единственной гарантией и главным интеграционным проектом, в котором участвует Армения. Не исключено, что в ближайшей перспективе армянские власти начнут более внимательно рассматривать возможность присоединения к Союзному государству с Россией и Белоруссией, тем более, что Минск сегодня весьма эффективно сотрудничает с Ираном.

Что касается нарастающей активности Москвы, не исключено, что российская сторона на данном этапе старается выстроить некий региональный форум, который бы отвлекся от планов Вашингтона и попытался бы переоценить ситуацию, расклад сил и интересов на этой площадке. В этой связи, допустим, предложение транспортировать азербайджанский газ через Россию в Турцию в обход Грузии, помимо безопасности, в перспективе сулит и увеличение потенциала этого направления, в том числе за счет планируемого к реализации проекта строительства Транскаспийского газопровода. С другой стороны, в случае непрогнозируемых сценариев во взаимоотношениях с Украиной, Турция вполне может рассчитывать на увеличение объемов и изменение условий поставки газа по магистрали "Голубой поток", не говоря уже о возможности прокладки новой трубы или присоединения к проекту South stream ("Южный поток"). Перспективы Турции становятся еще более заманчивыми в операционной связке Россия-Иран, особенно в свете недавних договоренностей "Газпрома" в Иране вокруг проекта "Южный Парс", уже реализуемых проектов регионального масштаба в области электроэнергетики и так далее.

Очевидно, сугубо политический проект коммуникационного пояса, предложенный Южному Кавказу американцами и выстроенный с упором на нестабильную Грузию, начинает уступать глобальной коммуникационной и технологической интеграции стран региона во взаимодействии с Россией. С другой стороны, возможность реабилитации российского влияния в регионе на сегодняшний день упирается в укрепленную американцами стену под названием Грузия, которая к тому же вскоре может увеличить свою толщину за счет вступления в НАТО. Разрушение этой стены как источника нестабильности становится объективной и насущной задачей российской политики.