iverskiy.od.ua
Церковная лавка. Гендерная классификация

Взрослые и опытные отцы, наставляя своих подрастающих сыновей в будущем выборе ими спутниц жизни, советуют в первую очередь обращать внимание на «трогательные глупости» своих будущих подруг и понимать, что в дальнейшем именно эта часть будет особенно быстро развиваться. И вовсе не в сторону «трогательности». Так что надо понимать последствия. Опыт, как известно, сын ошибок трудных, а то, что умиляет сегодня наивностью, завтра может начать создавать очень серьезные проблемы, вплоть до раздела имущества. Отношения умных людей с Церковью складываются примерно по такому же сценарию.

Сперва все эти «прости, Господи» и «ангела за трапезой», рассказы о паломничествах, чудесах, пророчествах старцев, озабоченность исполнениями правил кажутся чем-то второстепенным, неким обаятельным дополнением к чему-то значимому, а потом за всем этим должна обнаружиться очень скоро сама сущность благой вести. То самое «вечное», о чем было заявлено. Однако время ползет, а «вечное» вечно продолжает вертеться вокруг «прости, Господи», рассказах о паломничестве и рассказов как «хорошо я сегодня причастился/лась». В формате «исповедоваться-причаститься» обнаруживается большая часть вечности, но детали ее еще разбросаны по паломническим маршрутам и прочим прикосновениям ко святыням. И очень скоро обнаруживается диссонанс с тем, о чем прочитано в Новом Завете. Становится видно, что фрагментами надергано там-сям и отдельные куски раздуты по значимости до невероятного, хотя другие попросту игнорируются. И, главное, все убеждены, что нужно обладать какой-то невероятной духовностью, чтобы все это понимать. Что это «лего» сложено именно так, как задумано. Сразу идут на ум розановские «Люди лунного света», готовясь подтвердить, что духовность и впрямь «невероятная», и мало у кого сознание настолько сильно деформировано, что способно в упор не замечать логических противоречий своей умозрительной «духовной» конструкции и даже хвалиться этим.

Но в самом даже церковном учении способ такой выборки второстепенного в ущерб основному именуется ересью. Слово «ересь» и значит «выбирать», надергивать лоскутками и сшивать лоскутки по своей прихоти. Судя по полемическим отрывкам, которые сохранили Евангелия, Христа всерьез возмущало то, что люди, пугающие Богом окружающих, сами Бога нисколько не боятся. Почему и адом, и геенной Он грозит этим «адовестникам», пробуя выбивать клин клином. Но на них, правда, все равно не действовало, что подтверждало худшие подозрения об окончательной закостенелости этих людей, у которых на всех чувствах, даже страхе, который они применяют для манипуляции, натерта крепкая мозоль. Немного действовал на них другой прием, когда Христос парировал их выступления ссылками на Писание. Это слегка притормаживало, «задумываться», конечно, не заставляло, но, по крайней мере, приостанавливало поток недержания официальной «духовности», так что позволяло хотя бы влезть и донести мысль до тех окружающих слушателей, кто хотел понимать.

Учение в религиях ведь мало занимается анализом своих священных текстов, плохо способно выделить в них главное, исконное содержание, но, превращая комментарий в основную мысль и основную мысль делая комментарием, выбирает из них лишь годное для своих нужд, раздувая прикладные наставления до невероятных размеров. «День субботний» или «омовение чаш» — классика всего этого, классика настоящей, не придуманной ереси, когда на заповеди строится целый культ, извращенный до противоположности, позволяющий игнорировать все прочие заповеди, и даже не помнить об их существовании (Мк. 7: 2−13). Так христианскую Церковь постигла та же участь, что и синагогу времен Христа. Закопались в комментариях, сделали их основным содержанием всего учения. «И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного», — довольно язвительно подмечал пророк Исайя легализацию ереси, отвод от предназначения, совершаемый совершенно намеренно. «Им говорили: «Вот покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение», но они не хотели слушать» (Ис. 28: 10−13), потому что манипулировать обманом гораздо эффективней, чем вразумлять правдой и свободой — «Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя» (Ис. 28: 15). Хотя казалось бы логично — успокоение, как говорит пророк, в обществе наступит, когда народу будет дан покой, причины-следствия очевидны. Дать людям покой, разум, смысл, радость, и двигаться к тому, чего на самом деле от них, от вождей, «требует Господь». Но для этого нужно работать, а не прикрываться обманом, думая, что он сработает и в критический момент.

Милые, на первый взгляд, трогательные глупости становятся содержанием учения, занимают там все пространство, и считающий себя христианином обречен оставаться вечным эгоистом, озабоченным только тем, как бы ему «хорошо, неосужденно причаститься» и побывать у святыньки «посильней», чтобы от нее хоть что-нибудь перепало. Людей понять можно, которые прибегают к таким «духовным средствам», потому у всех кто-нибудь непременно болеет. Или пьет. Или с работы выгнали. В мире полно несправедливости, чудодействие кажется единственным способом от нее избавиться. Но ведь чудо совершается только тогда, когда чуду содействуют, пребывая в Духе. А это совсем не то, что мы тут правильно может Богу свистнуть, по всем правилам обратной связи. Представьте себе ситуацию, что ваш сосед хвастается, что лично знаком с директором рынка и начальником милиции, и тот и другой могут поспособствовать. Начальник милиции уже на третий раз поймет, что его используют не по назначению, директор рынка и вовсе плюнет раздавать народные овощи «знакомым моего знакомого», потому что ленивый хвастун действует как один из героев повести Джером К. Джерома: «В этом — весь Гаррис: он охотно берет самое тяжелое бремя и безропотно взваливает его на чужие плечи». И наш «Гаррис» в этом особенно преуспел.

Но это не значит, что Бог «из вредности» не слышит человеческих обращений или «не хочет» на них реагировать из-за того, что называющие себя «слугами» служат исключительно себе и прочих заставляют делать тоже самое. Для Бога этот черствый мир настолько ощетинился, а Его вмешательство настолько тонко, что эти хрупкие прикосновения не ощущаются за бравадой рассказов о всемогуществе, «всепокарательстве», «всеубивательстве неверных», которыми «верные» пичкают паству, ощетиниваясь все больше и больше. Исполнение правды на столь грубых энергиях не совершается, а чтобы исполнялось, «трогательными» у верующих должны быть не глупости, которые они благоговейно лелеют, а отношение ко всему живому.