Если религия означает «связь», а самый простой способ связи, как и всяком диалоге — это содействие, синергия, то нетрудно реставрировать объект связи по той энергии (действию), которая религия полагает истинным для достойного объекта связи. Собственно, этому Христос и учил, и упорно доносил эту мысль до упертых законников, говоря им, что их отец — дьявол, и они делают дела отца своего, не имея в виду ничего иного, кроме этого настроя на «содействие» (Ин. 8:41−44). Нет пределов в том, чтобы творить добро (Лк. 6:33), именно невозможность остановиться в доброделании Христос объявляет главным признаком, по которому узнаются в мире дела Бога. И соответствие Себя Отцу Он демонстрирует ровно тем же самым.

Пытки инквизиции

Если какая либо религия взаправду, а не на словах, связывается с Богом, то только та, добрые дела которой видны без всяких оговорок про то, что «все мы грешные» и «церковь состоит из людей». Да хоть из слонов она пускай состоит, грешные или не грешные, значения не имеет, а вот организованны на добро или нет — важно. Причем на добро понятное всем, а не считающееся добром в узком кругу истинных почитателей: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему» (Лк.6:43−44). А есть ли такая религия на земле, из «номинальных»? Когда Христос сказал «создам церковь Мою», Он не имел в виду организацию правильных — правильнее других правильных — почитателей. Только то, что никогда не иссякнут на земле люди, чувствующие и исполняющие Благую Весть по не утраченной, природной, подлинной связи с Богом. Они не просто не переведутся, но будут и множиться, умножаться, пока мир не определится, в какую сторону он клонится и есть ли у него перспективы преодолеть отчуждение от добра.

Из нынешних архиереев разве что папа Франциск вроде пытается обернуть вспять лениво текущий в туманную неизвестность поток религиозности. Бегает один с красным фонарем, разъясняя христианам азы христианства. Интересно, что внешние христианству люди тоже оказались как-то сразу «в теме», едва из уст римского архиерея прозвучала мысль «поставить экономику на службу народам… сказать «нет» эксклюзивной и преступной экономике, в которой деньги господствуют, а не служат». В ответ профессор экономики Университета Нотр-Дам Йозеф Кабовски высказался, что «папа не экономист, и не его работа предлагать какие-то экономические модели, но он призван возвышать свой пророческий голос во всем мире, прославляя соработничество человека с Богом, призывая к покаянию там, где видит серьезные социальные проблемы». Обеспокоенность «непрофильной» деятельностью архиерея, которому «полагается» учить каяться, молиться и каяться отлично показывает, к какой деятельности религия приучила всех. И своих и внешних. Все должно идти по плану: молиться, каяться, поклоняться. И никаких «выскочек» и отклонений от линии быть не должно.

«Христиане» недоуменно хлопают глазами, бурчат, но смиряются. Если бы не такая «шишка», давно бы шапками закидали. Ереси, вроде, никакой не говорит, а так — пусть себе. Раз в сто лет всегда бегает какой-нибудь чудик, спать не дает. Отвлекает от полного погружения в сладкие духовные грезы. И не таких пережили, не таких еще перетерпели. Номинальная религиозность все переживет. На ней штамп стоит: «сертифицировано две тысячи лет назад». За такую уйму лет столько храмов построено, взамен одного разрушенного Иерусалимского. Взяли количеством, чтобы никакое пророчество уже повторить не получилось. На месте одного вырастает двести для правильного поклонения Его Всемогуществу. И это самое важное дело, которое исполняет религия. Метит свою территорию. Чтобы никакая зараза в виде другой религии не пролезла. И пытается пролезть на другую территорию, где неправедно осела зараза, и учит неправильно поклоняться. Когда-нибудь с территорией наверняка все утрясется, и все будут сидеть на своих местах, не приставать друг к другу со своей правильностью, но пока у них не до конца все выяснено.

Что же касается синергии, то есть доброделания, то есть связи с Богом посредством деятельного согласия с Его правдой в этом мире, то этим, похоже, они не очень озабочены. У добра есть «высшая» форма, и отстаивать ее надо в первую очередь, а то, что она не похожа совсем на обычное и понятное добро, говорит о том, что работы в этом направлении проделать надо еще много, чтобы все поняли, что присказка о том, что «все религии учат добру», является всего лишь своего рода пактом о ненападении и ни к чему не обязывает. «Высшее» же добро все равно знает, что все это пустяки, и будь у нас «реальная сила», мы бы всех научили правильно поклоняться. И работа в этом направлении ведется.

Отчуждение мира от добра постепенно нарастает, и «номинальные» религии все больше упорствуют в поддержании собственного номинального авторитета, чем реально стараются соответствовать своему призванию — содействовать Богу, множить добро, создавать хотя бы локации добра, закрепляться на них, стараться «оккупировать» мир добром, прорастая из малого в большое. Ведь такая была задача поставлена, а не бить поклоны Его Всемогуществу, которого богомерзкие язычники лишили права чувствовать себя главным идолом и хваля себя за такую расторопность и правильно организованное поклонение. Конечно, каждая религия громко скажет, что «есть такая партия» и сделает «два шага вперед», выпятив грудь. Но мало ли что они о себе скажут. Разгильдяи все. Прогульщики, самовольщики и самозванцы. Ответом им все равно всем будет — встать в строй, как это услышал апостол Матфей: «Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне».