Языковое иезуитство в здравоохранении Эстонии

Житель Таллина Л. возмущен отказом работника медучреждения разговаривать с ним на русском языке. В доказательство он представил местному интернет-порталу vecherka. ee аудиозапись диалога с регистратором столичной Мустамяэской поликлиники. Та демонстративно, несмотря на просьбы говорить по-русски, отвечает только на эстонском языке на вопросы, которые ей задаются на русском. Портал, опубликовав аудиозапись, обратился к читателям с вопросом: можно ли считать такое национализмом?

Очевидно, что медработник не может оправдаться тем, что не владеет языком Пушкина. Конечно, такое явление нельзя считать массовым. В то же время, во-первых, в медицине и одного такого случая достаточно, чтобы нанести вред здоровью человека, а то и причинить смерть. Во-вторых, немало жалоб на то, что пациент, обращающийся на русском языке к тому же регистратору, ощущает недоброжелательное к себе отношение, или, дозвонившись до другого регистратора (не обязательно русской по национальности), узнает, что в первом случае информация об отсутствии номерка на прием к доктору оказалась неверной / лживой. В-третьих, языковая проблема не ограничивается устным общением. И речь не об эпикризах и медкарточках пациентов. Стоит вспомнить аннотации к лекарствам, которые, как правило, не имеют русского текста. И это в стране, где для трети населения русский язык — родной, а сама страна кичится западными ценностями и учит Россию правам человека!

Дискриминация, закрепленная законом

Прежде всего, надо представить правовую сторону проблемы — обязан ли работник здравоохранения владеть русским языком и общаться на нем с пациентом?

Гендиректор Языковой инспекции Ильмар Томуск:

«Согласно Закону о языке работник центра семейного врача обязан обеспечить общение на эстонском языке. Использование других языков не возбраняется, это осуществляется по взаимной договоренности и в соответствии с умением сторон общаться на иностранных языках. Обязанности отвечать на русском языке на запросы, сделанные на русском языке, не существует. Но при согласии сторон это не запрещено.

Медицинское учреждение не обязано отвечать на иностранных языках на обращения, сделанные не на эстонском языке. Согласно статье 8 Закона о языке каждый имеет право на общение и делопроизводство на эстонском языке, как устно, так и письменно, в любом государственном учреждении, учреждении местного самоуправления, предпринимательских структурах, некоммерческих организациях и целевых учреждениях. Чиновник или обслуживающее лицо, вступающий в общение с клиентом, осуществляетдолжен владеть эстонским языком не ниже уровня В1, медсестра — В2 и врач — С1. Работодатель имеет право предъявить своим работникам языковые требования, исходя из интересов пациентов. Русский язык при этом также считается иностранным.

Требования к использованию языка необходимо регулировать, так как во многих местах в Эстонии в силу того, что владение эстонским языком остается ниже требуемого, все еще не обеспечено обслуживание пациентов на эстонском языке. В медицинской среде сложилось такое положение, когда врач делает все от него зависящее для лечения пациента, независимо от степени владения им государственного или иностранных языков».

Советник Минсоцдел по связям с прессой Карел Ханни:

«В Эстонии на врача возложена обязанность обслуживания пациентов на эстонском языке. Если на прием приходит пациент, не владеющий эстонским языком, он может привлечь в сопровождающие лица того, кто поможет быть понятым. Опыт показывает, что русский язык, особенно в Таллинне и на северо-востоке, чаще всего не представляет проблемы.

В дополнение к тем, кто в больницах владеет русским языком, находятся и те, кто, к примеру, способен общаться и с англичанами, финнами, и даже немцами, на их родном языке. Если медработник сталкивается, например, с пациентом, говорящим по-русски, а сам он этим языком не владеет, то среди медработников всегда можно найти того, кто поможет решить проблему. Правила употребления языков регулирует Закон ЭР о языке».

Законы, противоречащие Конституции

Ничего нового в этих ответах нет. Более того, они обходят молчанием суть заявления читателя Л. То, что «все по закону» — и так ясно. Эти письма чиновников напомнили мне ответ Канцлера права Юлле Мадизе на мой запрос о несоответствии Конституции ряда законоположений о местных выборах в Таллине. В отписке было написано, что последние муниципальные выборы в столице прошли по закону! А с этим кто спорил? Речь шла о несоответствии законоположения Конституции, что и должно заботить Канцлера права в силу его обязанностей.

Вот и в Законе о языке, в который заложена несправедливость, её следует устранить. Но об этом в ответах — ни слова. Правда, гендиректор Языковой инспекции (в народе — Языковой инквизиции) Ильмар Томуск, иронизируя заметил, что при необходимости «требования к использованию языка необходимо регулировать». Но, оказывается, только в тех случаях, когда надо ужесточить языковые требования к медикам, плохо владеющим эстонским языком. И как тут не спросить: если исходить из реалий, а не только закона, то почему русскоязычный врач обязан владеть государственным языком, а эстоноязычный врач русским — нет, тем более в регионах компактного проживания русского и русскоязычного населения. Закон это противоречие игнорирует. Получается типичный эстонский JOKK (juuridiliselt on kõik korras) или «по закону все в порядке», когда формально всё ОК, а по жизни — нет!

Неужели кто-то будет спорить, что негуманно лишать не владеющего эстонским языком пациента возможности общаться с врачом на своем родном языке или с помощью переводчика? Но почему оплату последнего не возьмёт на себя медучреждение или государство? (Кстати, такой порядок заведен в судах, правда, только при рассмотрении уголовных дел). Но от решения проблемы просто отмахиваются, ее в упор не видят. Могут сказать, как пишет в своем ответе и Карел Ханни, что в реальной жизни всегда находится медик, владеющий нужным языком. Вот и один хирург, который в жизни жестко следует языковым требованиям, на операции общается с медсестрами на русском языке. Так как для него главное — лечение пациента!

Но, если так, почему нельзя привести закон в соответствие с реалиями?

Ведь обязаны же медики Эстонии, тем более «скорой помощи», оказать помощь любому человеку на территории Эстонии. А, если отрицать это, то дело не просто в национализме, а в русофобии. Ведь с финнами нет таких историй, как у жителя Л.

И еще: русскоязычный обыватель смирился со своей долей и порой соглашается с непонятым им регистратором или врачом в ущерб не только своему моральному самочувствию, но и здоровью. Возражение, что такие случаи не зафиксированы, ничуть не опровергает того, что такие факты есть. Короче, дикость какая-то: здоровье и жизнь не владеющего государственным языком постоянного жителя Эстонии для законодателя не в счет?

Пилюли принимать только… на эстонском

Эту сторону проблемы лучше всего иллюстрируют инструкции пользования лекарствами. Они, как правило, не имеют перевода на русский язык. Эта история началась в середине 1990-х. Тогда, канувшие позже в Лету русские политические партии сразу подняли вопрос о необходимости перевода и на русский язык текстов инструкций, регламентирующих прием лекарств. Но все усилия уходили как вода в песок. А, если чиновники и политики и снисходили до объяснений, то ответ был один: эстонский язык — превыше всего. Это объяснимо только пошлой местью за прошлое эстонского народа, которому веками не давали создать собственное государство. Но живущие сегодня пациенты-русские здесь при чем? И почему молчит Эстонская Евангелическая Лютеранская Церковь, набрали воды в рот правозащитники? Редко ставился вопрос: а как решить проблему перевода? С этим вопросом обратился в Государственный Департамент лекарств. Ответ убил наповал. В статью Закона о лекарствах, в которой записано, что все фирмы, поставляющие в Эстонию лекарства, обязаны снабжать инструкции на эстонском языке, следует всего лишь вписать: «и на русском».

Для этого нужна политическая воля. Но, если ее нет даже в такой чувствительной сфере человеческих ценностей, как здоровье и жизнь человека, то надо ставить вопрос о политическом лечении самой эстонской элиты и всего общества. Нынешний министр здоровья и труда, социал-демократ Евгений Осиновский, в бытность депутатства в парламенте вместе с товарищем по партии выступил с прекрасной инициативой. Поскольку международные фармацевтические корпорации поставляют одни и те же лекарства, как в Эстонию, так и в Россию, то у них есть, как эстонские, так и русские тексты инструкций. Стало быть, их можно загнать в электронную память и в любой аптеке распечатывать по первому требованию покупателя.

Тут же выступили защитники эстонского языка: это приведет к увеличению затрат фармакологических фирм и аптек, которые должны купить принтеры. Но инициаторы нововведения посчитали, что такие затраты по всей Эстонии составили бы годовую зарплату четырех депутатов Рийгикогу. И, тем не менее, законопроект был в парламенте провален! Любопытно, что став министром, Евгений Осиновский не возвращается к своему благородному порыву. Видать то был всего лишь предвыборный ход.

Об отсутствии гуманности (можно даже говорить о русофобском садизме) Закона о языке говорит даже официальное положение о деятельности возглавляемого Ильмаром Томуском учреждения: «Главная задача Языковой инспекции состоит в обеспечении справедливого и независимого надзора за соблюдением Закона о языке, исходящего из языковых прав, как эстонцев, так и представителей национальных меньшинств».Последнее особенно цинично, если учесть, что Инспекция не столько защищает эстонский язык, сколько преследует русский. Не зря международная правозащитная организация Amnesty International и структуры Евросоюза постоянно критикуют чрезмерно агрессивную языковую политику Эстонии, отмечая, что надзор за соблюдением Закона о языке подчас превращается в «языковую дискриминацию». Увы: собака лает, а караван идет.