Флаг ЕС: его издавна вывешивают в Тбилиси, Киеве, Кишинёве и в Косово вовсе не представители ЕС

2015 год был богат на юбилеи, связанные с вовлечением Европейского Союза в процесс молдо-приднестровского урегулирования. В сентябре исполнилось 10 лет подключению Евросоюза (и США) к «Постоянному совещанию по политическим вопросам в рамках переговорного процесса по приднестровскому урегулированию» (после чего данный механизм получил второе название — формат «5+2»). ЕС получил право участвовать в работе формата, однако без права участвовать в принятии решений переговорного процесса и подписания принимаемых документов.

С 1 декабря 2005 г. начала работу Миссия Европейского Союза по оказанию пограничной помощи Украине и Республике Молдове (EUBAM), которая взяла под контроль границу между Украиной и Молдовой, приднестровский сегмент границы, границу между Молдовой и Приднестровьем, а также деятельность молдавских и украинских институтов, осуществляющих контроль на границе и практические элементы регулирования внешнеэкономической деятельности. Несмотря на то, что EUBAM не является переговорным механизмом и не имеет прямого отношения к переговорному процессу между Молдовой и Приднестровьем, было бы неверным недооценивать роль и возможности Миссии в части ее влияния на ситуацию.

В вовлеченности в процесс урегулирования молдо-приднестровских отношений Европейский Союз прошел целый ряд этапов — от «кавалерийских наскоков» в сочетании с жестким давлением на Приднестровье и украинские власти, которые в 2004—2005 гг. еще пытались отстаивать украинские интересы, до участия в работе экспертных (рабочих) групп Молдовы и Приднестровья и поддержки мер доверия между сторонами конфликта, внесения предложений по разблокированию пассажирского и грузового железнодорожного сообщения и т.д.

Иными словами, Евросоюз пытался сочетать в своей деятельности классические «кнут и пряник», однако действия Европейского Союза не отличались последовательностью. Во многом это, по-видимому, связано с особенностями институционального устройства ЕС, где степень наднациональной юрисдикции во внешнеполитических вопросах является минимальной, и решения в данной сфере должны приниматься на основе консенсуса всех государств-членов.

С 2008 г. на влияние ЕС в молдо-приднестровском урегулировании начали оказывать существенное влияние возросшие геополитические амбиции Европейского Союза. ЕС запустил проект «Восточное Партнерство», которое было призвано создать заслон на пути постсоветских государств, стремящихся в Евросоюз, но не имеющих реальных европейских перспектив. Такие государства, включая Молдову, получали дружеское европейское похлопывание по плечу, некоторые преференции и финансовую поддержку реформ и т.д. Самый существенный бонус получила Республика Молдова в виде возможности безвизовых поездок граждан в страны ЕС. Однако «побочным» следствием безоговорочного курса молдавских властей на европейскую интеграцию стало серьезное влияние ЕС на внутриполитическую ситуацию в Молдове, включавшее отход представителями ЕС от некоторых европейских ценностей — таких, к примеру, как борьба с коррупцией, неотвратимость наказания и пр. ради сохранения лояльных и подконтрольных должностных лиц у власти. Еще одним побочным явлением для Молдовы стало то, что политический класс РМ воспринял поддержку евроинтеграционных устремлений ЕС со стороны Брюсселя как своего рода индульгенцию и сделал всё возможное для дискредитации понятия «проевропейский курс».

«Восточное Партнерство», несмотря на заявления европейских представителей, носило в значительной степени антироссийский характер. Окончательно оформленное после отражения грузинской агрессии против Южной Осетии и принуждения Грузии к миру, «Восточное Партнерство», помимо прочего, преследовало целью создать институциональные основы для того, чтобы свести к минимуму российское влияние в странах, охваченных программой.

Основным инструментом в решении задач такого рода стали перспективы заключения соглашений об ассоциации Евросоюза с некоторыми участниками «Восточного Партнерства», прежде всего с Украиной и Молдовой. Данные соглашения предусматривали, помимо прочего, создание зон свободной торговли (в случае с Молдовой — «углубленной и всеобъемлющей). Соглашения об ассоциации становились логическим финалом трансформации данных стран в соответствии с европейскими моделями и должны были окончательно оформить конкурентную победу европейского интеграционного проекта над евразийским.

О последствиях таких шагов для Украины говорить вряд ли стоит. Ограничимся лишь напоминанием о том, что уже в 2014 г., после начала масштабного кризиса, экономическая составляющая Соглашения об ассоциации была отделена от политической, что подтверждает как минимум поспешность шагов, предпринятых при разработке проекта.

Для Приднестровья перспективы подписания Молдовой Соглашения об ассоциации были связаны прежде всего с перспективами создания Углубленной и Всеобъемлющей зоны свободной торговли (УВЗСТ, или DCFTA). Как предполагалось, с 1 января 2016 г. приднестровские предприятия, торгующие с контрагентами из ЕС, должны были столкнуться с масштабными проблемами при экспорте в ЕС: ранее действовавшая система автономных торговых преференций утрачивала силу, а следование правилам УВЗСТ означало бы утрату юрисдикции приднестровских органов власти в отношении собственных предприятий и фактический перевод приднестровской экономики под формально-юридический контроль органов власти Молдовы при надзоре Европейского Союза.

Переговоры между заинтересованными сторонами завершились достижением некоего компромисса, о котором известны лишь общие параметры: достигнуты договоренности так и не были обнародованы. Тем не менее, не вызывает сомнений, что достигнутый компромисс носит временный характер и предполагает выполнение ряда согласованных шагов задействованными участниками.

Несмотря на то что пока особых признаков работы над реализацией достигнутых компромиссов не наблюдается, думается, что европейский фактор становится своеобразным тестом для руководства Приднестровья. С одной стороны, от торговли с ЕС зависит значительный объем приднестровского экспорта, и поэтому и власти, и бизнес Приднестровья заинтересованы в сохранении торговых отношений между ПМР и ЕС. С другой стороны, очевидна политическая обусловленность УВЗСТ, потенциальные возможности для серьезных конфликтов юрисдикций между Молдовой и Приднестровьем. Это обуславливает необходимость нахождения баланса между экономическими интересами Приднестровья и недопущением навязывания Тирасполю политической повестки.

В то же время ситуация является тестом и для Европейского Союза: насколько сейчас ЕС самостоятелен в принятии политических решений. Даже украинский пример показал, что ЕС как наднациональная структура оказался не в состоянии ни продвинуть подписание Соглашения об ассоциации, ни выступить эффективным посредником между властью и оппозицией («майдан-2»): эти задачи с разной степенью успеха решали или Соединенные Штаты, или отдельные, наиболее влиятельные члены ЕС. Неясно, сможет ли сейчас Евросоюз сформулировать консолидированную позицию или будет зависеть от конъюнктурных, нередко антироссийских взглядов государств, которые пытаются диктовать другим членам свои подходы.

Представляется, что в данном случае особую роль могла бы сыграть Российская Федерация. Чрезвычайно важным было бы подключение российской стороны к переговорам относительно торговых режимов в регионе, что позволило бы отделить экономическую проблематику от политических амбиций и сконцентрироваться на налаживании экономического взаимодействия между евразийским и европейским пространствами. Кризисы, как известно, заканчиваются переговорами, и чем раньше будет начата соответствующая работа, тем меньше придется преодолевать новых противоречий и тем проще будет устанавливать опоры для будущего моста, в котором и Россия, и самостоятельный Евросоюз, как представляется, заинтересованы. Приднестровье, как уже неоднократно отмечалось экспертами, может с успехом претендовать на роль такого моста. Это также может облегчить будущую коммуникацию Европейского Союза и Евразийского Экономического Союза.

Россия также могла бы помочь и Евросоюзу в обретении большей дееспособности и самостоятельности, особенно в отношениях с заокеанскими партнерами. Для самой Москвы не менее важно отделить диалог с Вашингтоном от диалога с Брюсселем, равно как и с другими европейскими столицами. Думается, что конструктивное взаимодействие России с европейскими институтами (при наличии, естественно, воли и заинтересованности обеих сторон) может помочь в укреплении контактов Москвы с влиятельными европейскими столицами, действующими не под влиянием антироссийских фобий, а исходя из своих национальных интересов.

Таким образом, спустя десятилетие после активного подключения Брюсселя к развитию ситуации на берегах Днестра становится понятным, что ЕС стал серьезным участником региональных процессов. Вместе с тем, тяжеловесная европейская бюрократия и особенности осуществления внешнеполитической деятельности ЕС, в совокупности с влиянием США на политику ЕС и его отдельных членов, способны превратить Евросоюз в известного персонажа из посудной лавки.

Сейчас многое зависит от самого Европейского Союза: останется ли молдо-приднестровское урегулирование разовым форматом участия ЕС, подчиненным конъюнктурному «Восточному Партнерству» (где институтам ЕС уготована функция исключительно давления на Тирасполь), или же превратится в возможность широкого регионального взаимодействия как в интересах Молдовы и Приднестровья, так и в более широком контексте.