Визит президента Ирана Хасана Рухани в Ватикан, где его принял 26 января папа римский Франциск, оказался вписанным в широкий контекст не только европейского турне иранского лидера, в ходе которого он провел переговоры также в Риме и Париже, но и более важного геополитического сдвига, связанного с возвращением Тегерана на мировую сцену. Католическая пресса и эксперты, уделившие большое внимание встрече понтифика с Рухани, сравнили роль Святого престола в переговорном процессе между Ираном и международным сообществом с тем, что папа Франциск и его кардиналы сделали в деле налаживания диалога между США и Кубой.

Иван Шилов ИА REGNUM
Старый друг лучше новых двух

Официальное заявление Зала печати Святого престола о разговоре Рухани и понтифика выстроено из стандартных формулировок. Как передает Radio Vaticana, «беседа коснулась жизни Церкви в стране и усилий Святого престола в деле продвижения человеческого достоинства и свободы вероисповедания». Стороны затронули тему реализации соглашения по ядерной программе Ирана и подчеркнули «важную роль страны в продвижении политических решений проблем Ближнего Востока, в противодействии распространению терроризма и незаконной торговле оружием». В связи с этим была подчеркнута «важность межрелигиозного диалога и ответственность религиозных общин в продвижении примирения, терпимости и мира». После встречи с папой Франциском президент Ирана побеседовал с государственным секретарем кардиналом Пьетро Паролином и секретарем по связям с государствами архиепископом Полом Галлахером. Сама дискуссия в общем была названа «сердечной», духовные ценности «общими», а состояние отношений между Ватиканом и Ираном «хорошим».

За всем этим стоит сложная и деликатная работа нынешнего аппарата Святого престола, который никогда не упускал из сферы своего внимания Тегеран. Но прорыв обозначился в 2013 году, когда президентом Ирана стал Рухани, а в Риме папой — аргентинский кардинал Бергольо. Как отмечает Vatican insider, в течение последних трех лет «сеть контактов и диалога между умеренным руководством Ирана и Святым престолом сгущалась». Вырос объем двусторонних встреч между католическими и иранскими группами, в частности, по линии Университета религий и конфессий Кума с Папским Латеранским университетом, Общиной Святого Эгидия и Фондом имама аль-Хоэи. Ключевую роль в отношениях с шиитским Ираном продолжает играть Папский совет по межрелигиозному диалогу под председательством кардинала Жан-Луи Торана. И есть взаимность: по числу аккредитованных дипломатов при Святом престоле Иран уступает только Доминиканской республике.

Объясняется это признанием Ватиканом фактора значительных возможностей, которыми располагает Иран на региональном и международном уровнях. Нераспространение оружия массового поражения, противодействие терроризму и религиозному экстремизму, кризисы в Сирии, Ираке, Афганистане, Ливане, в зоне Персидского залива, на Ближнем Востоке — по всем этим и многим другим проблемам современной международной жизни Иран имеет свою позицию, свой голос, свои возможности влияния. Если подходить к оценке ситуации с конфессиональной точки зрения, то для Ватикана Иран является чуть ли не главным нехристианским партнером в регионе, равным счетом как и для Ирана Святой престол выступает проводником в Европе. Более того, переговоры Рухани в Ватикане демонстрируют значительную степень гибкости иранской позиции в защите своих интересов и в укреплении своих международных позиций.

Это обстоятельство прекрасно понимают в Ватикане. А потому там настойчиво ищут точки соприкосновения с теми политическими силами в Иране, с которыми намерены сотрудничать с целью нейтрализации консервативных критиков президента Рухани. Но на этом пути еще немало завалов, если, конечно, речь вести о реальном, а не декларативном партнерстве. Главный вопрос связан с положением христианских общин. Они в Иране находятся в гетто, замечает главный редактор информагентства Папского института заграничных миссий AsiaNews отец Бернардо Червеллера, им запретили вести миссионерскую деятельность, хотя их жизнь является относительно безопасной и они не подвергаются нападениям, что гарантирует христианам соблюдение прав в большей степени, чем в соседних государствах Персидского залива и Аравийского полуострова.

Однако сегодня этого уже недостаточно. Отношение к христианским общинам в Иране дифференцированно. На официальном уровне признаны халдеи и армяне, каждая из общин составляет примерно по 100 тысяч человек, и их представляют в парламенте три депутата. Иная ситуация в отношении латинских католиков и протестантов-евангелистов. Против них не ведется систематического преследования, но чиновники могут потерять свои рабочие места, студенты отстранены от занятий в университете, нередки случаи выдавливания таких иранских христиан на Запад. Поэтому так или иначе, но Ватикан заинтересован в повышении статуса своей католической общины в Иране, тем более что если не сам Святой престол будет ставить вопросы ситуации с христианскими общинами, то за него это сделают другие. А процессы такого рода лучше контролировать самим, чем отдавать на аутсорсинг.

Второе уже напрямую связано с геополитикой. Ватикан заинтересован в борьбе Тегерана с терроризмом, поскольку трудно рассчитывать, что какой-то внешний игрок принципиально обеспечит на долгое время на Ближнем Востоке безопасность местным христианским Церквям. Все-таки это дело и задача региональных игроков, причем в мусульманском мире ставку можно делать преимущественно на шиитов, с которыми у католиков есть так много сходства и которых иногда называют «исламским католицизмом». Так что в этом формате диалога Восток — Запад все встает на свои исторические места. Впереди еще немало событий.