wildculture.com
Медицинская пила для трепанации черепа, XIX век.

Тема об обязательном последипломном распределении студентов бюджетных отделений медвузов обсуждается уже несколько лет, но сейчас процесс перешел в юридическое русло. Студент при поступлении подписывает контракт о том же распределении, и выходит молодым специалистом туда, где родине надо. И врачей из других стран РФ тоже принимает по упрощенной схеме получения гражданства. Но насытят ли эти меры кадровый голод, или загонят проблему внутрь?

Решат ли проблему с кадрами новые граждане РФ?

Сейчас во многих московских поликлиниках и больницах можно встретить врачей из Средней Азии — от самых обычных до профессоров. Явление заполнения кадровых «пустот» выпускниками медвузов из бывшего СССР набирает обороты благодаря льготному порядку получения ими российского гражданства. Понятно, что учились эти люди по той же программе, что и наши врачи, закончившие вуз еще до перестройки. Но хватит ли им запаса знаний, полученных при СССР?

Заметим, что в соответствии с законом, на получение гражданства в упрощённом порядке могут претендовать иностранцы, которые осуществляют трудовую деятельность в России не менее трёх лет до дня обращения с соответствующим заявлением. Пять лет, как всем остальным, им ждать не надо. Но вряд ли все это время они работали в медицине даже на медсестринской должности. Скорее всего, нашли себе другое применение, а в профессиональном плане на те же 3 года отстали от коллег.

Льгота дается практически всем медикам-иностранцам (по факту — выходцам из бывшего СССР), будь то ветеринары, ветфельдшеры или человеческие врачи. Достаточно посмотреть на перечень специальностей в списке ФМС:

= ветврач, ветфельдшер,

= врач, анестезиолог-реаниматолог, акушер-гинеколог, детский кардиолог, врач здравпункта (явно за их счет хотят возродить так называемые ФАПы — фельдшерско-акушерские пункты),

= инфекционист, кардиоревматолог, врач-лаборант, семейный врач, врач клинической лабораторной диагностики, онколог, лор, офтальмолог, педиатр, врач приемного отделения, психиатр…

Да-да, психиатр, оказывается, в списке дефицитных медицинских специальностей! Хотя способных работать в психиатрии всегда было очень мало. Ведь в этой профессии надо обладать не только знаниями, но и устойчивой нервной системой, определенным складом характера, адекватными реакциями на нештатные ситуации. Причем, это одинаково относится, как к врачам, так и к медсестрам из этой сферы. И сейчас их осталось еще меньше. Многих годных просто выжили невыносимой нагрузкой и условиями труда.

Чиновники, похоже, стремились к уничтожению психиатрии"советского образца» все годы после перестройки. Специалистов «карали» без разбора — сокращением штата и зарплаты, оставшимся в строю — норовили срезать отпуска за вредность, да и прочие — заслуженные тяжелой работой льготы — например, бесплатный проезд (в том числе до дома наблюдаемого пациента), тоже теперь не для них.

Психиатров пытаются сократить до сих пор, пренебрегая возможностями профилактики, ведь для нее нужны специалисты, транспорт и прочие спецсредства, включая психиатрическую перевозку. Всего этого у нынешних психиатров недостаточно. Зато люди болеют точно так же, как и до реформы.

Вероятно, сторонники сокращений надеются, что психиатр, как добрая фея, успеет явиться на место происшествия в самый критической для семьи и окружения больного момент. Но при «вхождении в обострение» пациент не ощущает нужды в каких бы то ни было врачах. Он, почувствовав прилив сил, отправляется воплощать сверхценные идеи, которые стаями бродят в его несчастной голове. Пример подобной ситуации мы наблюдали, когда обострившийся в шизофрении папаша порешил шестерых малолетних детей, жену, и намеревался расправиться с тещей и матерью.

При нынешних нормах оборота койко-мест до минимума сокращено пребывание такого пациента в больнице. Вне зависимости от достигнутых результатов лечения. Недавние"буйные», стабилизированные на короткое время лекарствами, выйдя на свободу, лечиться тоже забросят. Психиатр ездит к ним на дом контролировать состояние на свои кровные деньги, при весьма невысоких зарплатах, а вот группа поддержки — в виде специально обученных санитаров и психиатрической перевозки — сопровождает их далеко не на каждый визит.

Распределять или сами уйдут?

Пойдет ли работать в такую разваленную и обнищавшую систему вновь приехавший специалист, которому удалось сдать экзамены и получить аккредитацию? Или будет прорываться в платную медицину. Ведь ему надо снимать квартиру и кормить семью, а не латать дыры в системе. Поедет ли он в область, где расстояние между его пациентами значительно больше, чем в районах крупных городов? Еще более сомнительно.

Значит, его место займет молодой специалист, закончивший бюджетное отделение, и ничего пока толком не знающий. По последним данным, выпускника не будут распределять по местам не столь отдаленным принудительно, как это было в СССР. Это противоречит конституции РФ, где записано, что у граждан есть право на свободное передвижение.

Однако при поступлении на бюджетное отделение будущий врач по своей воле подпишет контракт, что обязуется отработать свое обучение там, где Родина велела. Либо же выберет платный вариант. Таким образом, и закон будет соблюден, и кадровый голод «условно побежден».

Фактически, и опытный «иностранец» и неопытный и пока не ставший специалистом выпускник постараются найти для себя всеми способами приемлемые условия труда и зарплату — подальше от всевозможных испытаний. Уж поверьте, если жизнь заставит, найдутся уважительные или коррупционные причины не работать по кабальному контракту, или по той специальности, по которой человек был принят в граждане, как нужный специалист.

Сейчас у процесса распределения, который уж лет 15 как отменен, снова появились горячие сторонники. Тот же Леонид Рошаль, видя эффект от разгона специалистов старой школы, то есть, медреформы, неоднократно выступал за необходимость пополнения ее молодыми кадрами. В том числе, и с помощью распределения, хотя бы и в законной контрактной форме.

По статистике медицинских вузов, треть выпускников бюджетных отделений никогда не идут работать в медицину. Впрочем, если человек решил не оставаться в профессии, то и контракт его не остановит. Некоторые научились обходить запреты и распределения еще во времена оны. Да и сейчас коррупционная составляющая при распределении по рабочим местам может оказаться сильней производственной необходимости.

Остальные же участники шоу — кто некогда и без всякого блата проходил распределение, помнят волнительный момент, когда комиссия решает твою судьбу на ближайшие три года. А ты стоишь под дверьми и не знаешь, куда тебя занесет. И заносило иной раз в такие места, где работать совершенно невозможно.

Впрочем, сейчас таких мест еще больше. Недаром себя не оправдала программа «Сельский доктор». Миллион давали, а вот условия для лечения пациентов были такие, что хоть все — от бинтов до кардиографа — на этот миллион и покупай. И это, увы, не самый лучший показатель для ребрендинга процесса распределения, пусть даже оформленного, как контракт с вузом на 5 лет.

Опять же, пенсионеров, среди которых были и хорошие специалисты, отправили отдыхать, 90% фельдшерско-акушерских пунктов (ФАПов) ликвидировали, а нынче выяснили, что их катастрофически не хватает, а работать уже и некому. Правда, если еще раз проанализировать официальный список дефицитных медиков, то к нам приглашают и фельдшеров, и акушеров, и разнообразных медсестер.

Дороги, которые планировалось построить во всех труднодоступных для автотранспорта местах, чтобы пациент сам мог доехать до врача в райцентр, оказалось строить дороже, чем возродить ФАПы. А теперь представим, что туда должен по контракту вернуться выпускник медвуза. И один или с парой фельдшеров отвечать за медицину на ближайшие 5−6 деревень. Дороги для проезда автотранспорта там — традиционно не новые, а пешком или на велосипеде проедешь не в любую погоду. Для медика — это расплата за призвание, а заодно и чужой неверный расчет…

Пусть врача до пациента

Неверным может быть сам процесс распределения мест между выпускниками даже в одном городе. Так, при составлении заявок для дипломников моего потока медсестер в поликлиники и больницы, в поликлинику попасть никто не хотел, но на 3 имеющиеся заявки в поликлинику подобрали… мальчиков-медбратьев, рвавшихся в хирургию. Вскоре все трое сменили места работы: один срочно поступил в школу милиции, второй ушел в армию, а третий — на мясокомбинат. Их способности к хирургии отмечали все преподаватели и руководители практики по специальности.

О том, что места в хирургии — да еще в той больнице, при которой мы учились, все же были, мы узнали через 1.5 года, кто-то просто забыл донести заявки до училища. «Гарантированное рабочее место», о котором там много рассуждают сейчас — во время повальных сокращений, но выбранное без учета особенностей кандидата, оказалось провальным.

Выпускников с красным дипломом, таких, как я, было в тот год непривычно много, но и у нас было право выбирать, но только из того, что предлагали. Так как я рвалась в реабилитацию и ЛФК, мне выдали распределение в корректирующий интернат для детей с ДЦП — ни хиппотерапию (то есть, коррекцию опорно-двигательного аппарата с помощью верховой езды). Добираться из дома до этого места мне было 2 часа. На лошадях верхом я ездила, разве что, в ночное, но вообще не умела держаться в седле. В деревне просто были тихие лошади. Добираться до работы мне было 2 часа в один конец. Место я осмотрела, но трудовой договор не подписала, а случайно забрала 2 экземпляра.

Вскоре я не менее случайно устроилась в больницу почти рядом с домом, где были свободны 3 ставки инструкторов ЛФК! Одна из них — в далеко не легком неврологическом отделении. Но ни одной заявки в наше училище от этой больницы почему-то не поступало. Такая была в то время странная особенность распределения.

Около года я училась восстанавливать подвижность неврологических пациентов, узнавала их особенности, не взирая на курс ЛФК, пройденный в училище, годы занятий йогой и легкой атлетикой. Еще дольше доучиваться приходится молодым врачам, которыми наметили «заткнуть» кадровый голод.

Никто из практикующих врачей обоснованно не верит, что из вуза выходит готовый специалист. Недаром, например, в США врач, закончивший медвуз в 23−25 лет, самостоятельно допускается к пациенту только годам к 30, после сдачи полусотни экзаменов и научной работы. Подготовка наших студентов и выпускников также оставляет желать лучшего. Так что поступившие на работу ВОПы станут полноценными врачами далеко не сразу. Нужно ли нам распределение с перспективой на несколько лет вперед? Вот, что думают по этому поводу их более опытные коллеги.

— Я считаю распределение — нормальным процессом, — поделился со мной заведующий хирургическим отделением одной из московских больниц. — Почему бы студентам не вернуть деньги, затраченные на его обучение?

— Я — за распределение, — поддерживает коллегу заведующая травматологией. — Выпускники, которые хотят остаться в медицине, должны знать, что такое — грязная работа. Ведь нас как стращали: не будешь учиться — попадешь в гнойную хирургию! А почему бы начинающим не получить бесценный опыт там, а уже потом рваться в реабилитационные отделения и специализироваться на логопедов?

— Я — против распределения, — заявил мне врач-кардиолог. — Это — тяжелое наследие советского прошлого. Почему в США и странах Западной Европы оно совершенно не нужно? Не только потому, что там обучение на врача — платное, но и потому, что заканчивая медвуз, человек точно знает, на какую работу и зарплату он может рассчитывать, даже если будет еще 10 лет возвращать банку кредит за учебу. И я вообще не могу понять, почему «движение за распределение» касается только медиков? Неужели после реформы так прижало, когда старое — развалили, а новое — так и не построили? Врачи — не подневольные рабы!

Возможно, для подстраховки, государство пытается привлечь специалистов из-за границы. Их, конечно же, даже не думают распределять по глухим местам, но на пути в профессию им предстоит пройти аккредитацию, которую проводят все те же озабоченные кадровым голоданием чиновники Минздрава. Хороши ли те или иные специалисты или не очень, они, возможно, будут решать, исходя из производственной необходимости.

— В объективности такой комиссии невольно возникают сомнения, — поделился со мной врач-онколог. — Аккредитацию должно проводить не заинтересованное в результатах профессиональное сообщество, а вовсе не Минздрав. Хотя преференции по получению гражданства у медиков есть и в Германии.

Вывод из всех перечисленных обстоятельств напрашивается один: ни распределение, ни свежие граждане-врачи кадровый голод не вылечат. Как и сокращение нынешних врачей, по причине их «нерентабельности». Спасет нас только создание врачам нормальных условий труда, пусть и с многочисленными экзаменационными препонами на пути к пациенту. Чтобы и они знали, что расплатой за призвание станут не годы испытаний и постоянной нехватки зарплаты, знаний и медикаментов, а нормальная оплата за хороший труд.

Да и для населения важно, чтоб не надо было искать «своего» врача, избегая слишком юных или не владеющих русским языком. Пациент должен быть уверен, что помощь ему окажет любой врач, и в любом месте. Главное — платить налоги и не искать к врачу обходных путей.