Фото: army-news.ru

Внутренняя и внешняя политика современного Ирана, его гибкость или твердость при подписании соглашения по ядерной программе, пути и методы взаимодействия с Европой, США и Россией сейчас больше, чем когда-либо, зависят от борьбы политических элит. То, что происходит внутри современной Исламской Республики, можно охарактеризовать как некое обострение противостояния условных реформаторов, ведомых такими фигурами, как Рухани, Хатами и, с некоторыми оговорками, Рафсанджани, и по факту правящих страной консерваторов, к которым, помимо верховного лидера ИРИ Али Хаменеи, можно отнести значительную часть командования Корпуса стражей исламской революции (КСИР), главу судебной власти аятоллу Лариджани, абсолютное большинство парламента и других структур.

Индикаторами этой борьбы стали недавний запрет на публикацию в СМИ любых упоминаний об активности бывшего президента и лидера системных реформаторов Ирана Мохаммада Хатами, открытые угрозы руководства и студентов связанного с КСИР Института Имама Хусейна в отношении правительства за «сближение с Америкой», а также многочисленные выступления консервативных депутатов Меджлиса против политики правительства Рухани. Первоначально может показаться, что между реформаторами и консерваторами — паритет. Первые контролируют правительство, вторые — законодательную власть и некоторые другие структуры. Однако, учитывая иранские политические реалии, очевидно, что мощь консервативной части истеблишмента — несравненно больше, чем у её соперников.

Ведь правительство во главе с избранным президентом в Иране — орган по большей части декоративный, призванный создать пусть квази-, но все же демократический облик Исламской Республики — с голосованием, сменой кабинетов и прочими необходимыми чертами. Вместе с тем по-настоящему важные вопросы правительство и исполнительная власть в целом не решают. Реальные полномочия сосредоточены в руках верховного лидера и напрямую контролируемых им структур — Высшего совета безопасности, Совета экспертов, Совета целесообразности и других органов. Несмотря на то, что формально главами первого и последнего являются соответственно президент Хасан Рухани и один из основных фрондеров Ирана Али Акбар Хашеми-Рафсанджани (также бывший президент), основное и реальное руководство этими органами осуществляется именно главой государства — аятоллой Хаменеи. Ещё одна мощнейшая сила, влияющая на политическую обстановку в ИРИ, её внутреннюю и внешнюю политику — Корпус стражей исламской революции. Излишне говорить, что и он напрямую подчинен верховному лидеру. Более того, именно с прицелом на полное подчинение рахбару эта структура и создавалась после Исламской Революции — дабы уравновесить армию, которой командовали тогда ещё шахские офицеры. Именно КСИР на протяжении последнего времени наиболее последовательно и «громко» критиковал линию Х. Рухани.

Полностью консервативный парламент — это не более чем дополнение ко всем названным силам, противостоящим прагматичной политике нынешнего президента и усиленно лоббируемым им реформам во внешней и внутренней политике. Надо признать, что и Меджлис, члены которого избираются всенародным голосованием, являет собой во многом декоративный орган — вполне равный в этом качестве декоративному правительству. Мало того, что по-настоящему оппозиционных депутатов просто не пропускают через «сито» контролирующих органов, так ещё и события 2009 года и последующих лет закрыли дорогу в парламент даже самым умеренным реформаторам.

Как видим, на стороне консерваторов — явный перевес, официально и неофициально они более влиятельны и сильны, обладают большими ресурсами и действенными рычагами воздействия как на народ, так и на своих противников. И все же именно в последнее время ситуация начала меняться. Во-первых, президент Рухани в своей недавней речи по случаю годовщины избрания (13 июня) защитил Мохаммада Хатами. Являясь формально главой Совета безопасности, руководитель иранского правительства опроверг слова пресс-секретаря данной структуры Голамхосейна Эжеи, объявившего любого журналиста, который опубликует какие-либо сведения о Хатами, своим личным врагом. Хасан Рухани заявил, что данный запрет со стороны Высшего совета национальной безопасности — ложь. По словам президента, этот орган попросту не занимается подобными вопросами, а тот, кто приписывает ему подобное, — понесет заслуженное наказание.

Что это, как не явный демарш со стороны президента? Почему он идёт на такой шаг, ведь мы выше отметили его явную слабость по сравнению с консервативным крылом иранской политической элиты? Ответ состоит в том, что реформаторы, и в частности сам Рухани, получили, возможно, неожиданную поддержку с разных сторон. Во-первых, командир Корпуса стражей исламской революции генерал-майор Али Джафари 25 мая открыто поблагодарил ключевого члена правительства — главу МИД Джавада Зарифа — за его деятельность на дипломатическом поприще, в частности, на переговорах по ядерной программе. Кроме того, Джафари отметил заслуги Зарифа в деле укрепления национальной безопасности, опровергнув таким образом обвинения некоторых депутатов Меджлиса в угрозе правительства Рухани для безопасности ИРИ. Следует понимать, что Али Джафари по своему статусу — ненамного ниже президента (а может быть, по факту — и выше его). Его заявление — гораздо весомее, чем открытое письмо, пусть и весьма влиятельного Института Имама Хусейна.

Кстати, о Меджлисе — очень возможно, что и его состав кардинально поменяется уже после ближайших выборов. Дело в том, что иранские реформаторы, среди которых — Мохаммад Реза Ареф (кандидат в президенты Ирана, снявший свою кандидатуру с выборов в пользу Рухани), Хади Хаменеи (брат Верховного Лидера), Масуме Эбтекар (вице-президент ИРИ по вопросам экологии) и многие другие, 15 января в ходе съезда в тегеранском центре монотеизма провозгласили очередной «поход» в законодательную власть. По оценкам того же Арефа, победа на парламентских выборах — в кармане у сторонников реформ, если на избирательные участки придет хотя бы половина зарегистрированных избирателей. Некоторые участники тегеранского форума легальной оппозиции и вовсе заявляли о полном доминировании в Меджлисе.

Мероприятие было весьма статусным и серьезным, однако там отсутствовали как минимум три ключевые в среде реформаторов фигуры. Это — уже упомянутый Мохаммад Хатами, а также находящиеся под домашним арестом бывший кандидат на пост президента Ирана Мир Хоссейн Мусави и либеральный клирик Мехди Карруби. Хасан Рухани в своей предвыборной программе пообещал освободить оппозиционеров, однако указанные персонажи — до сих пор без какого-либо решения суда не выпускаются из своих домов. Продолжается давление и на реформистски настроенную часть высшего духовенства. В частности, даже в последнее время под жестким информационным прессингом находится аятолла Саанеи, «продавивший» вместе с Хатами возможность для женщин носить цветную одежду и разрешивший своим последователям много других «вольностей» с точки зрения его более консервативных коллег.

Учитывая настрой Рухани и его готовность при первой же возможности начать отстаивать свои (а значит — своих друзей и союзников) позиции, следует ожидать, что освобождение сидящих под арестом реформаторов и другие перемены — дело ближайшего будущего. При очевидном внимании новых союзников президента, таких как генерал Джафари, к внешней политике и ядерным переговорам, можно предположить, что мощным двигателем внутренних изменений в ИРИ станет подписанное соглашение по ядерной программе, которое уже перенесено с 30 июня на определенный срок, однако, по-прежнему — «где-то рядом». Договор, зависимый от расстановки сил внутри страны, окажет определяющее влияние на эту самую расстановку, кардинально поменяв политический климат, социальные реалии и вектор развития Исламской Республики.