Москва, 22 июля, 2014, 11:34 — ИА Регнум. Ближневосточная турбулентность, украинский кризис, другие острые развития на современной геополитической карте мира подстегнули США к очередной попытке определить для себя новую роль в глобальном масштабе. Внешняя стратегия США так и не обрела устойчивый характер, она формируется в соответствии с быстро меняющейся международной и региональной конъюнктурой. Нахождение американской стратегии в постоянном поиске своих главных внешних установок и приоритетов сказывается на отношениях США с другими центрами силами.

До кризиса в Сирии, разложения иракской государственности, накрывшей Украину националистической волны, американцы наметили Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) в качестве пункта своей военной и внешнеполитической перегруппировки. На этот счёт президент Барак Обама имел серию программных выступлений, которые в дальнейшем были в более детальном виде представлены руководством Пентагона и Объединённого комитета начальников штабов ВС США. Ныне тема переориентации с Ближнего и Среднего Востока на АТР заметно убавила свою прежнюю актуальность, хотя и не перестала числиться на первых строчках перспективной внешней доктрины американцев. Но Ближний Восток и Восточная Европа поставили перед Обамой новые вопросы. Именно поиск ответов на них заставляет руководство сверхдержавы вернуться к привычной схеме ведения дел на международной арене.

В первый срок на президентском посту Обама зарекомендовал себя в качестве хозяина Белого дома, который не начинает новые войны, а, напротив, заканчивает старые. Значительная военная составляющая, условно говоря, дух милитаризма, унаследованный от предшественника, во внешней стратегии президента-демократа пошли на убыль. Параллельно произошла определённая деидеологизация внешней политики страны, столкнувшейся с самыми серьёзными внутренними вызовами экономического свойства (1).

В "Четырёхлетнем обзоре оборонной политики" Пентагона от февраля 2010 года (Quadrennial Defense Review 2010) указывалось, что необходимость проводить военные операции с участием американских войск в Ираке и Афганистане не должна заслонять от США главную задачу. А именно, формирование такой стратегической архитектуры на Большом Ближнем Востоке, которая наилучшим образом служила бы интересам США и их союзников. "Сотрудничая с союзниками и партнёрами, Соединённые Штаты пересмотрят свое военное присутствие в регионе таким образом, чтобы гарантировать поддержание надёжных, долгосрочных отношений в сфере безопасности и сдержать агрессию со стороны региональных акторов, учитывая в то же время чувствительность данного региона к широкомасштабному и долгосрочному американскому военному присутствию. Мы будем также поддерживать архитектуру безопасности в данном регионе, сконцентрировавшись при этом на повышении потенциала стран региона в оборонной сфере", - отмечалось в документе. С позиций сегодняшнего дня приведённые подходы военного руководства США оказались пустой фикцией. Ни о каком реальном усилении потенциала стран региона в оборонной сфере не может быть и речи. Более того, прошедшие годы показали, что именно американцы сделали всё, чтобы на пространстве Большого Ближнего Востока, среди их союзников и партнёров не оказалось даже одного государства, способного самостоятельно и в эффективном ключе противостоять внешним угрозам и вызовам. Атака джихадистов на Ирак - ярчайшее тому подтверждение.

Период 2008-2011 годов требовал от новой американской администрации свежих подходов в отношениях с "альтернативными" полюсами формирования международного мнения. В эти годы появился тезис о "перезагрузке" американо-российских отношений, обрела первые наработки "новая модель сотрудничества" между США и Китаем. На рубеже 2011-2012 годов американская внешнеполитическая "оттепель" начала давать системные сбои. Обама и его команда, в которой происходили периодические ротации, но всегда сохранялась определённая кадровая ось в Пентагоне, Госдепартаменте и разведывательном сообществе, дистанцировались от многообещающих перспектив комплексного решения проблем в отношениях с "инакомыслящими".

"Перезагрузка" осталась в области теории, суровой же практикой текущего этапа стало выдвижение американцами на передовые рубежи своей внешнеполитической риторики и конкретных действий абсолютно иной терминологии. С Россией стали говорить на языке "сдерживания", "изоляции" и "блокирования". По отношению к Китаю, несмотря на декларации о наполнении "новой модели сотрудничества" конкретными шагами, создание Вашингтоном и Пекином формата ежегодного стратегического и экономического диалога, также имел место существенный пересмотр прежних установок. США по нарастающей развёртывают военный компонент сдерживания второй экономики мира в АТР.

Свой завершённый вид идеологический крен во внешнеполитическом курсе США может получить при наделении ныне рассматриваемого в Конгрессе законопроекта "Акт о предотвращении агрессии со стороны России" (Russian Aggression Prevention Act of 2014) юридической силой. Это типичный образец американского мышления терминами "холодной войны", предложенный сенаторами президенту-демократу. Конгрессмены апеллируют к "агрессии" России в отношении Украины, обвиняют Москву в ведении "нечестной игры" в Европе и на евразийском пространстве. Меры усиления военного потенциала НАТО проходят ключевой мыслью выдвинутого документа.

Возврат к идеологии, окрашивающей всё буйство международных красок в удобные американцам чёрно-белые тона, стал для администрации Обамы определённым интеллектуальным вызовом. Но, в конечном итоге, вся дискуссия о необходимости замены образа США с мирового "гегемона" на "лидера" на своём выходе не произвела на свет нечто нового. Назовёшь ты себя "гегемоном" или "лидером" (2) - не суть важно. В основе американского видения собственной роли и места в общепланетарном масштабе всё равно остаётся сверхидеологизированная установка на способность формировать мировое мнение и защищать свой образ жизни. Программная внешнеполитическая речь Обамы в военной академии Вест-Пойнт 28 мая этого года стала своеобразным сгустком идеологии "избранности американской нации", её адаптацией к складывающейся международной конъюнктуре. Язык экономических санкций, дипломатической изоляции, военного сдерживания, который многими экспертами интерпретируется в качестве нового "оружия массового поражения" действующей американской администрации, отталкивается именно от идеологического фундамента "избранности" США в глобальном масштабе.

Как можно понять, "избранность" американской нации во внешнеполитическом ключе в обозримой перспективе будет заточена на Россию. В Вест-Пойнте Обама возвестил миру о том, что "наша способность формировать мировое мнение помогла сразу же изолировать Россию". Один из ключевых выводов произнесённой им 28 мая речи одновременно устрашает и озадачивает внешних партнёров: "Америка никогда не должна спрашивать разрешения, чтобы защитить наших граждан, нашу землю или наш образ жизни". Защита американского образа жизни в афганской провинции, иракской мухафазе, на Донбассе, в других точках внешнеполитического внимания США, по обамовской логике, сделает там жизнь лучше. Только непонятно, как защита американского образа жизни соотносится с подходом Вашингтона на дипломатическую изоляцию Москвы и, например, военное сдерживание Пекина в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Впрочем, ответ на этот вопрос дают сами американцы, лучшие умы заокеанского народа, политическая элита которого зачастую просто не в силах удержаться от навязывания своих взглядов другим культурам и нациям.

Политический философ и публицист Ли Харрис указывает на основную проблему США - "мы просто не можем представить какие они - другие культуры". Думается, американский мыслитель существенно смягчает истинное положение дел в военном и дипломатическом истеблишменте своей страны, где, скорее, царит не недопонимание, а откровенное игнорирование мнений и интересов других государств. В 2011 году Харрис вывел формулу игры за доступ к власти внутри Соединённых Штатов, которая в период президентства Обамы заметно отошла от прежней системы выстраивания внутриполитического консенсуса. Формула Харриса гласит: "Они против Нас". Заложенный здесь смысл противопоставления себя другим постепенно распространяется и на внешний круг взаимоотношений США с глобальными игроками на международной арене. Правда, необходимо некоторое уточнение. Правильнее представлять ощущение американского руководства от отношений с крупными внешними партнёрами следующим образом: "Они нуждаются в Нашей опеке". Это своеобразная патерналистская модель ведения внешних дел претендующей на исключительность сверхдержавой, которая закладывает в основу своих претензий, прежде всего, силовой компонент собственного международного инструментария. На внушительном отрыве США от ближайших преследователей в обладании развёрнутым военным потенциалом, способным за считанные часы отреагировать присутствием в любой точке мира, зиждется американское чувство превосходства. Но вожделенная Вашингтоном цель закрепления однополярности мира от этого не становится ближе.

Ныне американцами многое делается с прицелом на недопущение российско-китайского альянса, даже в усечённых формах последнего. Под данный приоритет закладывается база перспективных действий в отношениях США с Европой, США с их союзниками в АТР. Выступая 12 февраля 2013 года перед Конгрессом с ежегодным обращением "О положении страны", президент Обама возвестил о предстоящем создании миллионов новых рабочих мест, связав это начинание с запуском работы двух зон свободной торговли: Трансатлантической (со странами ЕС) и Транстихоокеанской (со странами АТР). На самом деле, данные проекты отличаются масштабностью, помимо сугубо экономических целей, в них представлена значительная внешнеполитическая составляющая. Одним из её аспектов можно с уверенностью определить не только "отключение" европейцев от российского источника энергетического питания. Американцы намерены занять доминирующие позиции во внешней торговле сразу с двумя глобальными центрами экономической мощи - Европой и Китаем. Американо-китайский товарооборот, по итогам прошлого года закрепившийся на отметке в $550 млрд., вкупе с ежегодной взаимной торговлей Нового и Старого Света (за 2013 год - $650 млрд.) сулит перспективы высокой экономической маржи и не менее внушительных политических дивидендов.

Цели американцев, например, по части сжимания кольца сдерживания России сразу на двух приоритетных направлениях (европейском и китайском) - налицо. Впрочем, не факт, что для возомнивших себя главными "оформителями" мирового общественного мнения американцев трансатлантический и азиатско-тихоокеанский пути продвижения собственных интересов окажутся "лёгкой прогулкой". Всплывающие с завидной периодичностью шпионские скандалы между США и крупнейшими силами континентальной Европы, сохраняющееся взаимное недоверие между Вашингтоном и Пекином ложатся лишь отдельными штрихами в общую картину будущих проблем США. Их корень находится в догматичном следовании формуле не только неиспрашивания, а откровенного игнорирования иного мнения, когда ставится вопрос защиты "нашего образа жизни".

(1) Тогда перед США во весь рост встала проблема огромного бюджетного дефицита, на отрезке 2008 - 2011 годов выросшего с $458 млрд. до $1,64 трлн., а также растущего госдолга, перевалившего за $15 трлн.

(2) Представленный общественности в январе 2012 года документ Пентагона "Поддержание глобального лидерства США: оборонные приоритеты XXI века" (Sustaining US Global Leadership: Priorities for 21st Century Defence), который внёс заметные изменения в военную доктрину Америки, самим названием подчёркивает самоощущение американцами их места и роли в глобальном масштабе.

Михаил Агаджанян - обозреватель ИА REGNUM