REGNUM: С провозглашением тотального импортозамещения первых побед стали ожидать именно от отечественного сельхозпроизводителя. Насколько это оправдано?

Ну, так быстро сельское хозяйство не развивается. Я просто приведу вам пример, чтобы вы сами понимали. Вот, мы говорим о повышении количества производства зерна. Это значит, надо больше обработать почву. Сегодня у нас июль. Значит, должна обрабатываться ещё и дополнительная почва, если мы говорим о развитии. Почву нужно зарядить удобрением. К осени, чтобы посадить озимые. Значит, нужно заготовить семена. Значит фактически мы можем говорить об увеличении по зерну, ну, так…

REGNUM: В следующем году?

Это в лучшем случае! А капитально — это на 2017 год. А сегодня такой интенсивности нет. Поэтому идет эволюционный путь. Это по зерну. То есть мы будем добавлять постепенно, понемногу. Что касается овощей. Практически за два года можно нарастить производство. И на третий год добиться серьёзного результата. Сегодня же нужно этим заняться — семенами т.д. и т.п.

REGNUM: А на это у нас есть время?

Ну, хотелось бы (смеется). Есть надежда, что время у нас будет. Вот если мы сейчас начнем, то тут и поле пахать, и корчевать то, что выпало из оборота. Это огромное количество земель, и не все они сейчас пригодны. Процентов 25−30, я так думаю. Они выбыли из оборота. При городах, при Москве любимой, тут уже застроили все пастбища. А ведь животноводство особенно развивалась именно в Московской области. Ну, это уже критика. А я, знаете ли, вообще не приверженец только критиковать.

REGNUM: И это можно понять — вы были отраслевым министром. Но сегодня, наблюдая за деятельностью властей, можно ли сказать, что всё делается оптимально?

Ну, есть какие-то направления. Но не так, как мне хочется. Я бы что-то делал по-другому. Наверное, есть какие-то причины, которые не позволяют быстро всё сделать. Это санкции, политическое давление. Тракторостроение, сельхозмашиностроение в завале находится и никак не поднимается. Основные тракторы — это, в лучшем случае, белорусские. Прочитал на днях, что тракторный завод совсем уже «на нуле» находится. Этим же надо заниматься. Без этого нельзя обеспечить работоспособность сельского хозяйства. Только девятая часть удобрений, производимых в России, остаётся в стране, остальное за рубеж гоним. Вот — это наши коммерсанты, патриоты, наши великие предприниматели, которые сидят на этих удобрениях.

REGNUM: Можно продолжить — условиями кредитования сельхозпроизводителя. Одно дело — предоставить длинный кредит под низкую процентную ставку. Ведь прибыль по отрасли на уровне 6%.

Ну да, это если при дотациях всяких. Даже чуть-чуть больше.

REGNUM: А кредит могут предоставить, скажем, в 18%. Может он взять такой кредит?

Не может.

REGNUM: Значит, ему надо дать кредит где-то в 4%. Другой путь. Какие-то странные механизмы компенсации, которые потенциально коррупционны, с откатами и взятками.

Ну, кредитование и финансирование — это целая отдельная, самостоятельная тема. Но, худо-бедно, поддержка всё-таки оказывается. Но замысел здесь тот, что у нас сельское хозяйство закредитованно — более 2 триллионов рублей. То есть кредиты взяли — то неурожай, то ещё что-то и так далее. И получается, что кредит крестьянин не может отдать. И невозможно выплатить эти кредиты. Конечно, как вы правильно замечаете, механизм компенсации достаточно сложный. Но я говорю так, потому что у других и этого нет. Ведь в экономике нужно и станками заниматься. Производить. Приборостроение, электроника, микроэлектроника, сельхозмашиностроение.

REGNUM: И при этом одинаковый налог — что для торговой палатки, что для промышленности.

Про налоги, да, можно долго говорить… Ну, как можно на 19−21% производить сельхозтехнику? Не учитывается сезонность, к примеру. Я ещё хочу сказать об эффективности использования техники, которая создается сейчас и создавалась раньше. У крестьянина не хватает средств её приобрести. Поэтому раньше была форма — машино-технические станции (МТС). Концентрировали технику в одном месте. И затем по графику, по плану осуществляли работы по обработке земли, севу, уборке урожая. В районе, а это от 150 тысяч гектаров и более, была одна-две МТС. Всё разрушили. Сейчас закупается дорогостоящая техника и не хватает кадров, чтобы на ней работать. Ну почему бы не вспомнить этот опыт. Создавать машинно-технические станции, на которых будут работать подготовленные специалисты.

REGNUM: Ещё одна проблема — сохранение сельской общины. Ведь сказал же Александр Яковлев: «Мы сломали хребет советскому человеку». Обрушить общинное сознание. Культ денег как единственное мерило успеха, отсутствие моральных ограничений, «каждый сам за себя» — вот насаждаемые принципы последних трех десятилетий.

Но в сельском хозяйстве это меньше выражено. Сельское население консервативно. Крестьянская семья ближе к земле, к устоям, к непосредственному получению результата от своего труда, уважению к старшим и даже к библейским принципам.

REGNUM: Но мы живем на пепелище идеологии.

Ну, да, к сожалению. Но это произошло не сразу и вдруг. Нет однозначного ответа. Основные эти процессы идут в столицах, в областных центрах. В малые города эти процессы не дошли. Рушили — не порушили. Там люди более простые и более общительные.

REGNUM: Есть ли у нас сегодня время на «мирные темпы» в экономике?

Надо быстрее работать. Надо просто меньше критиковать и меньше на эмоции обращать внимания. Нужно всем взять все положительное из нашего общего прошлого и дальше работать. Идти вперед.

REGNUM: А кто будет это делать? Поколение как бы менеджеров-юристов?

Да, вы правы. Надо этим заниматься. Мне после 1990-х много приходилось защищать свою крестьянскую позицию. Кто-то сельское хозяйство назвал «черной дырой», другой — еще хуже. Когда началась перестройка, сельское хозяйство было наиболее подготовлено к внедрению рыночных отношений. Но всю продукцию, которую дотирует государство, — надо отдавать, продавать как госзаказ. Государству на собственные нужды. А не играть в демократию. Это политическое решение. Его можно и сейчас принять. Это будет гарантия фермеру, крестьянину. А не на рынок крестьянина отправлять. Мы в ВТО вступили, а там какие-нибудь датчане стоят. И вместо масла спреды с пальмовым маслом нам продают.

REGNUM: Вы приводите очень важные и серьёзные аргументы. Но ведь ваше поколение управленцев сегодня не слушают потому, что именно вы потеряли страну. Вы лично в том числе. Возможно, поэтому новые управленцы и не хотят опираться на ваш опыт.

Я не согласен с этим. А они, что ли, приобрели? Это мнение неверное, неправильное. Я не считаю такую оценку справедливой по отношению к нам. Мы люди, которые занимались хозяйственной деятельностью. Министры, которые были ответственны за свои отрасли. А… политика … нужно всё-таки беседовать с другими людьми.

REGNUM: В Политбюро ЦК КПСС? Покажите хотя бы контурами круг этих людей.

Это политическое решение, это политика. Хозяйственники, которые были многие по своей должности членами Центрального Комитета, такая партийная структура была, и принимали участие во многих решениях… Но все основные решения принимались как политические.

REGNUM: То есть вы — как министр советского правительства — исполнитель. Вы — вне политики. Вы — хозяйственник.

Я хозяйственник. В тех правилах игры, которое были приняты у нас в государстве.

REGNUM: А почему тогда все упало?

Ну, это другой вопрос. Это есть некоторые процессы, которые неоднозначны. Нужно рассматривать целый ряд вопросов. И каждый руководитель отрасли чувствовал на себе давление политических событий, которые происходили в тот момент. Это решения были всё-таки политические, а не хозяйственные. Не министры, не хозяйственники собирались и договаривались как сделать то либо другое…