Звезды, обреченные сиять вечно, и «негры», обреченные вечно молчать
«Негры» немой комедии. Почему «их стало трое»?
Двадцатые — это эпоха расцвета немой комедии. Она неразрывно связана с именами Чарли Чаплина, Бастера Китона, Гарольда Ллойда. Их обожали вчера. Их знают и любят сегодня.
Но ведь были и другие любимцы публики: Роско Арбакль, Эл Сент-Джон, Мак Суэйн, Честер Конклин, Гарри Лэнгдон, Бен Тёрпин, Монти Бэнкс, Мэйбл Норманд.
Кто их нынче помнит, кроме немногих фанатов да киноведов?
Глядя на забытых «королей смеха», понимаешь, что кого-то забыли несправедливо, а кого-то просто не могли не забыть. Самым талантливым был, конечно же, «Толстячок». Почему закатилась звезда Роско Арбакля, понятно. Он попал в переплёт. Он еле избежал смертной казни. Прокурор-инквизитор со своей армией лжесвидетелей, амазонки из общества «Дочери американской революции», саранча, взвинченная лживыми публикациями, уже видели его на электрическом стуле. «Огромный пончик», как его называли, столько пережил, что уже не мог быть прежним весельчаком. Он вернулся в кино надломленным, пьющим и долго не протянул — умер от разрыва сердца в тридцатые.
А вот другие звёзды просто обречены были закатиться. Любимцы публики старались вовсю: бегали, прыгали, корчили рожи, дрались. На своей комедийной плантации они пахали, как негры. Они без устали вращали карусель гэгов. Кому-то даже удавалось вырваться из банальности, как Маку Суэйну в «Золотой лихорадке». Увы, этого было недостаточно, чтобы имя отпечаталось в вечности.
Никто, кроме «Фэтти», не создал летящего сквозь времена образа. Только этот большой ребёнок мог стать ещё одним великим комиком Голливуда. Но Бог, как говорят, любит троицу.
«Наконец в безопасности» / SAFETY LAST
В ряду гениев американской немой комедии Гарольд Ллойд всегда стоит третьим. Уж так повелось. И мало кто помнит, что в двадцатые лидировал именно он. Одно важное обстоятельство поднимало его и над Чаплином, и над Китоном. В его нелепом герое многие с восторгом узнавали себя.
Ллойд играл пугливого провинциала, пытающегося преуспеть в муравейнике большого города, маменькиного сынка, предоставленного своей участи.
Этот желторотый птенчик в узких брюках и пиджачке, из которых он явно вырос, был собирательным образом среднего американца, едва оперившегося и мечтающего воспарить к небесам. Типичная деревенщина, он был богат лишь представлениями о добре и зле, крепко вбитыми в его голову, покрытую копеечной соломенной шляпой. И на носу героя, ко всему прочему, были роговые очки (этот красноречивый символ добродушия и пытливости), сквозь которые он боязливо смотрел на окружающий его мир. Он был «очкариком» в трогательном смысле этого обидного слова. Этот узнаваемый образ и выделил комика, по своей популярности опередившего всех.
Двадцатые стали для него дорогой триумфа. Ежегодно он снимал по одной или две полнометражные комедии, с гулом одобрения выходившие на экран. Лучшими из них признаны «Бабушкин внучек», «Не о чем беспокоиться», «Наконец в безопасности», «Новичок» и «Быстрый».
«Наконец в безопасности» — бесспорная вершина Гарольда Ллойда.
Идея фильма родилась у актера, когда он гулял по Лос-Анджелесу. На Седьмой улице он увидел толпу, с ужасом и восторгом наблюдавшую за смельчаком, который ловко карабкался по фасаду Брокхэм-билдинг. Впоследствии Ллойд признавался, что ему не хватало смелости смотреть на него. Отвернувшись, он побрел прочь, но перебороть себя так и не смог. Он всё время оглядывался. В тот день ему пришло в голову, что зрители испытают схожее чувство, если увидят нечто подобное на экране.
Сценаристы Ллойда сочинили сюжет, согласно которому робкий продавец магазина вынужден исполнить рекламный трюк — забраться по стене небоскреба на крышу. Особенность Лос-Анджелеса, расположенного на холмах, помогла подобрать подходящее место для съёмок. Декорацию построили на крыше дома, откуда открывался волнующий вид на оживленную магистраль. Казалось, камера смотрит на неё с высоты птичьего полёта. Актёр, болтавшийся на циферблате огромных часов, был в метре от деревянного настила. Однако в кадре создается абсолютная иллюзия того, что он висит на головокружительной высоте. Эффект правдоподобия оказался настолько сильным, что впечатлительные зрители падали в обморок.
Особое восхищение вызывает то, что, снимаясь в столь сложном трюковом фильме, Ллойд был инвалидом. Тремя годами ранее ему оторвало два пальца на правой руке. Он носил специальную перчатку, скрывавшую этот кричащий изъян.
В 1920 году актёра попросили сфотографироваться для журнала. Кто-то подсказал сюжет снимка — герой прикуривает от бомбы. Вспомнили, что на студийном складе сохранилась бутафорская бомба после съёмок фильма о русской революции. В тот день комик чудом остался жив. Фотограф долго наводил резкость, фитиль успел догореть, и Ллойд опустил руку. «Не успели», — произнёс он, и в этот момент раздался взрыв.
Бомба оказалась настоящей.
Вообще, съёмки ллойдовских комедий всегда были делом рискованным и невесёлым. Один из его коллег вспоминал, что картины рождались в спорах и криках. Все ругались. Смешно было только зрителям.