На протяжении последних двух недель цены на нефть падают, демонстрируя то двух летний минимум стоимости, то достигая четырехлетнего «дна». При этом, чаще всего можно услышать версии о том, что стоимость сырья — это еще один компонент войны стран Запада против России и ее союзников, в частности Казахстана, также ориентированного на сырьевой сектор экономики. В этой связи казахстанский экономист, директор консалтингового агентства Almagest Айдархан Кусаинов предлагает не скатываться в конспирологию и объясняет в статье для ИА REGNUM, из чего складывается стоимость нефти.

На сегодняшний день рынок нефти не имеет практически ничего общего с собственно спросом и предложением нефти, как физического товара. Цена на нефть оторвана от реалий, связанных производством, с себестоимостью, и другими экономическими параметрами. Основные особенности рынка заключаются в следующем:

1. Это рынок текучего товара с ограниченными возможностями хранения.

2. Основные промышленные игроки рынка не сильно зависят собственно от рынка.

3. Основными игроками на этом рынке являются финансовые институты, а точнее финансовые спекулянты.

4. Не существует сколько-нибудь «объективно-равновесной, справедливой» цены актива.

Итак, разберем подробнее эти особенности.

Текучесть рынка

Нефть в отличие от другого сырья, пищевого и металлов является товаром, который производится и потребляется (а точнее исчезает), ежесекундно и ежеминутно. Нефть исчезает физически, превращаясь после переработки в топливо разных видов, сырье для нефтехимии, масла. Это практически не хранимый товар и его спрос, равно как и предложение, колеблется ежедневно.

Крупнейшие стратегические запасы нефти есть в США (700 млн. баррелей), в Германии (200 млн.), в Японии (300 млн. баррелей). Даже если допустить, что общие мировые стратегические запасы составляют 1,5 млрд. баррелей, то с учетом годового производства нефти в 90 млн. баррелей в сутки, запасов нефти хватит только на 17 суток.

Основные промышленные игроки рынка не сильно зависят собственно от рынка

Подавляющее большинство крупных компаний являются вертикально интегрированными и осуществляющими операции от разведки до заправки автомобиля. Для таковых нефть является промежуточным продуктом. Экономика бизнеса строится от конечных продаж нефтепродуктов, которые должны быть больше, чем затраты на всех этапах. Подразделение « Разведка и Добыча» продает свою нефть за сто или десять тысяч долларов на мировом рынке, а подразделение той же компании «Переработка» купила этот же объем за ту же сумму на мировом рынке. Для холдинга в целом экономика не поменялась, просто прибыльность перераспределилась между звеньями.

Реальность технически чуть сложнее. Биржевая торговля нефтью открывает простор для спекулянтов, однако по большому счету для крупных вертикально интегрированных компаний весь этот шум — в пределах побочных развлечений и вспомогательных инструментов. В качестве иллюстрации приведу пример американского рынка. Для анализа приняты данные американской ассоциации энергетической информации (см. рис.1).

Очевидно, что розничная цена более стабильна. В физическом мире реальные цены конечного продукта достаточно стабильны, а волатильность мировых цен просто перераспределяет прибыли между добычными, перерабатывающими и розничными подразделениями. Примерно аналогичная картина получается и по другим продуктам нефтепереработки.

Проанализируем мировую добычу и мировой экспорт нефти. По данным ereport.ru, Топ-10 стран производителей в 2012 году произвели 53,2 млн. баррелей в сутки. Топ -10 стран экспортеров экспортировали 30 млн. баррелей в сутки. То есть на «мировой рынок» попало 56% от всего объема продукции.

Из 60% от мировой добычи, попавшей на мировой рынок нужно убрать объемы, который проходят по «сбалансированным» цепочкам транснациональных компаний, которые я описал выше. Это такие объемы, как, например, экспорт с месторождений китайских компаний, идущий в Китай. Смело можно предположить, что исключение такого «сбалансированного экспорта» еще снизит объемы свободно торгуемой нефти в три раза. То есть до 20 млн. баррелей в сутки.

Это тот объем нефти, который торгуется между реальным участниками рынка, для кого цена является критическим фактором: независимые производители (у кого нет перерабатывающих мощностей) и независимые переработчики (у которых нет собственной добычи). Однако между такими компаниями, обычно заключаются долгосрочные контракты, где прописана некая формула цены, но эта цена внешняя по отношению к контракту, это данность. Ни покупатель, ни продавец не влияет и не может влиять на эту цену.

С учетом таких долгосрочных контрактов, реально биржевой свободный рынок физической нефти сужается 5-10 млн. баррелей в сутки — это и есть, по сути, физическая база мирового нефтяного торгуемого спот рынка.

Основные игроки нефтяного рынка

По данным Litasco (трейдера Лукойла) в 2007 году рынок нефти на 92% состоял из бумажного рынка, и только 8% всего рынка занимали собственно физические объемы (3% OPEC и 5% остальные производители). Но опять, здесь нужно отделять «торгуемые, но связанные» объемы (когда подразделение «Добыча» продает нефть на бирже, а подразделение «переработка» ее покупает с той ж биржи) это около половины мирового производства и реальные биржевые объемы, которые в десять раз меньше. То есть по факту, реально-биржевые объемы физической нефти составляют менее 1% от общего мирового рынка.

В пиковые моменты, в моменты резких изменений цены нефти объем значительно вырастает, так например в 2008 году (январь — июнь) мировые среднемесячные объемы удвоились до 20-23 млрд. баррелей в месяц, что соответствует 1 млрд. баррелей в день. Сравните с объемами физической нефти в 5 млн. баррелей в день. Это 0,5% от «рынка» (см. рис. 2).

В соответствии с такими особенностями, подавляющая часть рынка представлена глобальными торговыми домами (трейдерами), хедж-фондами, банками, связанными с нефтетрейдингом и другими финансовыми институтами.

Не существует справедливой и равновесной цены нефти

Рынок нефти двигается и определяется финансовыми институтами и сильно похож на фондовый рынок. Но принципиальное отличие между фондовым и нефтяным рынкам заключается в том, что на первом есть некая идея «справедливой» цены, основанной на сопоставлении с другими активами. Вы можете сказать, что акции ЭкксонМобил переоценены, потому что Шеврон или Ени имеют большие соотношение продаж (запасов, прибыли, запасов, дивидендов — что вам больше нравится, как аналитику) к цене акции, то есть на фондовом рынке есть пусть и относительный, но количественный маркер «справедливой цены». На нефтяном рынке такого маркера нет.

Соответственно, иллюзии на тему «Если цена нефти значительно падает ниже себестоимости, то добыча сокращается и цена вырастает» необходимо отставить в сторону. В связи с непрерывностью добычи нефти и долгосрочными контрактами, понижение добычи нефти очень непростое занятие. Аналогичная ситуация и с наращиванием добычи при высоких ценах. В силу специфики индустрии сегодня уже невозможно нарастить добычу нефти сколько-нибудь значительно и в короткие сроки.

Очевидно, что никакой значимой корреляции не наблюдается ни в долгосрочной, ни в краткосрочной перспективе. Добыча нефти росла и на растущих ценах и на падающих ценах и при 10 долларах за баррель и при 80 долларах (см. рис 3, 3-1). Цена движется в пределах 20-140 долларов при практически стабильных объемах производства.

Заключение:

1. В связи с особенностями своего устройства, нефтяной рынок построен не на реальных, измеримых, физических параметрах, а на мнениях, ожиданиях и предположениях, то есть полностью иррационален.

2. Мировая биржевая цена очень слабо влияет на производство и переработку нефти. В большей степени на всю цепочку влияют цены на конечные продукты переработки. Биржевая цена — есть индикативная цена (но превращается в реальную для бюджетов стран экспортеров).

3. Децентрализация, масштабы и структура рынка практически исключает целенаправленное адресное воздействие на цену.

В связи с этим хочу отметить, что при анализе воздействия текущей ситуации на нефтяном рынке на экономику России и/или Казахстана, необходимо учитывать все эти факторы и понимать, что:

Во-первых, нельзя всерьез рассматривать «теории заговора»: дескать, Запад договорился понизить цену, чтобы наказать Российскую Федерацию и находящегося в орбите Москвы ближайшего союзника — Казахстан. Но ни у одной страны западной коалиции нет такого колоссального политического влияния на нефтяной рынок. Более того, надо отметить, что сами страны условного Запада страдают от высоких цен на нефть. Причем, речь идет не только о правительствах этих стран, речь о производителях сланцевой нефти в США и фондовых индексах, которые падают вместе с падением цены на нефть и растут вместе с ростом. В частности, коэффициент корреляции между индексом S&P-500 и ценой на нефть в среднем за последние 10 лет составил 0,7 пункта.

Во-вторых, не нужно делать поспешных выводов. Рынок иррационален, поэтому велика вероятность, что в скором времени стоимость нефти начнет расти и значительно. Важно проявить взвешенность и не допустить суетливости или излишней поспешности при принятии решений.

В третьих, падение цен на нефть — событие глобальное, и вредит всем, а значит, изменяет расстановку сил в мире. Экономики ЕС и США имеют гораздо меньший запас прочности по сравнению с экономиками России, Казахстана и Китая по двум причинам:

(а) развитые страны ЕС и США уже балансируют на грани рецессии, в то время как в развивающихся странах больше говорят о замедлении роста;

(б) долги развитых стран превышают ВВП, а в развивающихся странах далеки от опасных границ, не считая даже активов Национальных Фондов.

В связи с этим, хоть это и может быть слабое утешение, но низкие цены вносят гораздо больше нестабильности в развитые страны, так что можно ожидать усиления в них конструктивных тенденций в части сотрудничества, предоставления преференций, ну или как минимум, отмены санкций.