Развитие новых государств Грузии и Молдовы в 1991-2005 гг. шло в условиях жесточайшего кризиса переходного периода, политической нестабильности, разрыва ряда локальных транспортных артерий и создания дополнительных административно-экономических барьеров. Приватизация, институты рынка и собственности сложились в необычной даже для постсоветского пространства обстановке политической борьбы и неопределенности будущего. Это сузило инвестиционные горизонты, ориентировало на краткосрочные экономические выигрыши, затруднило выход из транзиционного кризиса.

Обе страны, к сожалению, не смогли избежать вооруженных конфликтов, выделения территорий со своим собственным управлением. Оставляя в стороне политические и правовые стороны конфликтов, отметим, что они привели в обоих случаях к формированию экономических зон с ограниченными (по сравнению с обычными странами) правами и возможностями, но в общем самостоятельной экономической жизнью. Хотя для участников конфликтов его основания явно чрезвычайно важны, внешних наблюдателей поражает феноменально высокая стоимость этих конфликтов для благосостояния, неспособность сторон снять препятствия для экономического развития, масштабы страданий граждан этих стран. Более высокая стоимость конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке и на Балканах обусловлена глубокими историческими конфликтами, внешними интересами и, главное, огромными человеческими потерями. Последнее обуславливает передачу и закрепление конфликта и отсутствия доверия сторон во времени от поколения к поколению.

В данном случае конфликты были намного более спонтанными, связанными с формированием новых государств и неспособностью новых элит учитывать интересы важных общественных групп и национальных меньшинств. Если поставить благосостояние населения выше политических амбиций, то краткосрочность конфликта в начале 90-х оставляет надежду, что экономическое и социальное развитие в этих регионах может преодолеть накопившиеся барьеры. Но пока мы вынуждены констатировать, что эти две страны в первый период независимости испытали тяжелейший экономический кризис. Около половины населения Грузии все еще живет ниже уровня бедности, а в Молдове этот показатель превышал 70% еще в 1999-2000 гг. К 2005 году под влиянием экономического роста он сократился до 30% по неофициальным данным Министерства экономики и торговли, но лишь до 40% по оценкам Всемирного Банка (и даже несколько вырос в последний год).

Сочетание транзиционного кризиса, внутренних вооруженных конфликтов начала 90-х годов и их протяженных последствий обусловили огромное снижение жизненного уровня населения в странах с прекрасными условиями для жизни, значительной физической инфраструктурой, условиями для сельского хозяйства и туризма. Совокупность кризисов вытолкнуло массу наиболее активного населения в маятниковую трудовую миграцию в Россию и ЕС, которая для значительной доли семей постепенно превращается в постоянную эмиграцию. Переводы трудовых доходов на родину стали ведущим источником мобильных финансовых ресурсов и поддержания уровня потребления в обеих странах. Новые государства были подвержены политическим кризисам, наблюдалась существенная борьба элит на фоне экономического и социального кризиса. В условиях затяжного кризиса простые люди платят за конфликты элит в прямом смысле этого слова.

Положение Грузии и Молдавии оказалось схожим при достижении независимости - стартовое богатство страны составляли не минеральная база, а люди, климат, аграрные возможности и географическое (транзитные и рекреационные возможности) положение. Признавая существенные различия между этими странами, мы считаем возможным рассматривать их вместе. Обе страны относятся к региону Черного моря, в период планового хозяйства получили значительную производственную базу, поставляли дефицитные для внутрисоветского рынка фрукты и вина, рекреационные и туристические возможности. Обе страны имеют важную транзитную роль для соседних стран, хотя не столь очевидную, как прибалтийский и украинский транзит, который во многом опосредствует огромные российские экспортно-импортные потоки. Обе страны имели глубокие исторические связи с Россией, хотя, разумеется, грузинская культура оказала большое и не исчезающее влияние на русскую культуру. В развивающемся мире других континентов о таких стартовых условиях для развития и прогресса можно только мечтать.

Сходство эволюции экономической ситуации в Грузии и Молдове в последние пятнадцать лет достаточно велико. Исходные ресурсы стран не имели масштабного сырьевого экспортного компонента, аграрная сфера была конкурентоспособна в СССР, но испытывала серьезные трудности на рынках Европы, туризм исторически был рассчитан на массы россиян из промышленных центров Севера и Сибири, потребности которых в качестве обслуживания были в общем весьма умерены. Именно этим странам потеря внутрисоюзных рынков представляла серьезную угрозу. Адаптация к открытой конкуренции и исчезновение внутрисоюзных субсидий привело к закрытию массы предприятий, которые "имплантировались" Госпланом также, как и в развивающихся странах. Значительные массы квалифицированной рабочей силы были вытолкнуты из промышленности и вместе с другими обедневшими слоями брошены на рынки России и ЕС-15, стран Восточной Европы в качестве гастарбайтеров. Так вынужденным образом на пятнадцать лет определилась "аграрно-отходническая" модель развития или "все сначала".

Сочетание транзиционного кризиса и внутреннего вооруженного конфликта привело к падению реального ВВП в Грузии на 70% к 1994 г. Реальная зарплата упала в десять раз, было подорвано сельскохозяйственное производство и финансирование базисных социальных услуг. Началась массовая эмиграция, в сущности, необходимая для выживания населения. Капиталовложения рухнули в середине 90-х годов, новое строительство промышленных объектов осталось в прошлом. Поставки относительно дешевого газа и электроэнергии из России несколько поддерживали платежный баланс. Конфликт с Абхазией парализовал железнодорожный транзит Север-Юг из России в Турцию, Иран и Армению.

Спад в СНГ и потеря статуса привилегированного поставщика традиционных пищевых продуктов привели к сокращению традиционного экспорта продукции сельского хозяйства более чем на 90%, а военная нестабильность и самостоятельное развитие Абхазии сократили поток туристов из России (потенциально огромный источник дохода) до нуля. Если Грузия в целом занимает узловое положение в региональном транзите от района Каспийского моря к Средиземноморью и Турции, то и Абхазия является регионом, функционирующим как "горлышко от бутылки" к этим транзитным возможностям. Это делает ситуацию в двух странах еще более схожей, поскольку Приднестровье играет такую же транзитную роль по отношению к Правобережной Молдове и Балканам для потоков из России и Украины.

Вопросы внешней торговли, миграции, энергетики и транзита (особенно новые нефтепровод и газопровод) составляют центральные моменты современной экономической жизни Грузии. ВВП и в 2005 г. остается близким лишь к 60% от уровня 1990 г. Поставки энергии из России, преобладание трудовой миграции в Россию, значительная торговля делают реальную экономическую ситуацию в Грузии очень тесно связанной с Россией. Это, видимо, тяготит часть местной элиты, которая стремиться создать определенный подъем в обществе. Политический конфликт начала 90-х годов не может быть решен простыми методами и требует большого терпения и доверия с тем, чтобы не подорвать экономический рост. Разумеется, строительство нефтепровода и внешняя помощь подтолкнули экономический рост, но серьезное улучшение жизни основной массы населения еще далеко впереди. Высокие темпы роста ВВП последних лет отражали как адаптацию к сложившейся ситуации, рост экспорта, увеличение переводов гастарбайтеров и внешние вложения в нефтепровод. Опросы и анализ МФФ констатируют улучшение делового климата, хотя некоторые элементы внутренней экономической ситуации создают препятствия для широкого развития бизнеса: выросло нарушение контрактов, не изжита серьезная коррупция. С таким толчком рыночная экономика начинает работать - однако впереди огромный путь модернизации и восстановления прежнего уровня жизни, уровня развития науки.

Аналогичным образом после распада СССР Республика Молдова испытала значительный экономический спад, в нижнем пике которого ВВП достигал лишь трети от уровня 1990 года. Частично это было связано с общими для СНГ факторами, отчасти это было связано гражданским конфликтом 1992 года и с расколом с Приднестровьем. Падение остановилось уже в 1994 году, но оно не сменилось устойчивым экономическим ростом вплоть до 1999 года. В течение 1994-1999 годов Молдова пребывала в состоянии латентной стагнации, ростом безработицы и незначительными успехами в проведении реформ. Позднее появились определенные успехи, но и в 2005 году ВВП страны оставался на уровне ниже одной второй от показателя 1990 г.

Экономика Приднестровья основывается на нескольких крупных предприятиях, включая Молдавский металлургический завод, еще недавно производивший до миллиона тонн качественного проката на экспорт. Данный промышленный анклав разделил в целом судьбу промышленных регионов на пространстве бывшего СССР - падение производства при разрыве хозяйственных связей. С учетом неблагоприятных политических условий, возможно, он продемонстрировал удивительно высокую приспособляемость к новой обстановке. Приднестровье по-прежнему имеет более высокие показатели ВВП на душу, чем в Правобережной Молдове, несмотря на относительно низкие темпы роста в последние годы. Многие предприятия региона строились уже в 80-х годах в расчете на широкие рынки (электроэнергия, сталь и др.), и при низкой заработной плате оказались жизнестойкими даже в условиях затяжного кризиса. Они осуществляют поставки промышленной продукции в ЕС и Россию, так как даже в условиях неопределенной политической ситуации производственные активы оказались работоспособными.

Этот промышленный анклав, созданный Госпланом между аграрной Молдовой и аграрной Украиной в новых условиях мог бы стать основой развития металлургического кластера, поставщиком образованных людей, как это случилось в ряде развивающихся стран на базе создания иностранными фирмами предприятий и образовательных учреждений. Классический путь, который пропагандируют международные финансовые организации - иностранный инвестор создает предприятие (для экспорта) и к нему рабочую силу. Языковой конфликт начала 90-х разорвал экономическое развитие: Правобережье было повернуто к экспорту рабочей силы. Левобережье пытается удержать промышленную занятость, оно также теряет население, особенно молодежь, в ходе миграции в ЕС и Россию. Однако относительная роль переводов гастарбайтеров во внутреннем потреблении здесь, видимо, меньше, чем на правом берегу Днестра.

В последние годы прошла приватизация ряда важных предприятий региона, так что устойчивость прав собственности в долгосрочном плане будет важной проблемой в ходе урегулирования конфликта при любом его варианте. Промежуточное положение Левобережья на торговых путях между Украиной и Молдавией и Румынией, в особенности по электроэнергии, а также на газопроводе из России на Балканы создает условия для посреднических операций. За почти пятнадцать лет полураздельного существования двух частей Молдовы сложились серьезные коммерческие интересы, заинтересованные в статус-кво. Международные исследования указывают на гипертрофированную торговлю Левобережья различными акцизными товарами. С точки зрения Кишинева, естественно, вся масса административных и коммерческих операций является нарушениями. Не входя в детали споров и коммерческих интересов отметим, точки зрения признанных государств всякая экономическая деятельность на отложившихся территориях считается обычно незаконной. Однако эта ситуация неизбежна, поскольку "замороженные конфликты" начинались с вооруженных столкновений. Надо полагать, что лучше мир и экономическое развитие в условиях правовой неопределенности предпочтительнее, чем нищета масс населения. Разрыв между законами и институтами двух частей страны остается значительным, но не выглядит непреодолимым препятствием для торговли и развития при наличии доброй воли и экономической заинтересованности. В целом обе части страны могли бы успешно развиваться при формировании однородного рыночного пространства в более широком регионе, включающем Украину, Белоруссию и Россию с одной стороны и ЕС - с другой.

Стартовая точка роста Грузии и Молдовы в 1996 г. была ниже, чем у соседних или схожих российских аграрных регионов. Но даже и в таком измерении заметно отставание Молдовы по динамике роста ВВП. Концептуально проблемы Молдовы понятны (и в общем типичны) для постсоветского пространства: неспособность быстро создать жизнеспособные предприятия в аграрном или промышленном секторах в условиях, потеря человеческого капитала, трудности с поддержанием существующей инфраструктуры, дуальность внешних экономических связей. Страна с ВВП на душу населения в 2005 году в 800 долларов фактически тесно связана и с ЕС-15 (25 тысяч долларов на душу населения) и с Россией (около 6 тысяч долларов), которая намного ближе, понятней и в которой издержки адаптации рабочей силы ниже. При ограниченности возможностей экспорта стран экспортирует труд и зависит от переводов гастарбайтеров. Расширение границ ЕС, состоявшееся в 2004 году, обостряет неравномерность в экономическом развитии на границе Молдовы и ЕС. Наличие огромного экономически развитого соседа в непосредственной близости на Западе предполагает неизбежное сближение и включение в интеграционные процессы ЕС. Важно отметить, что экспорт товаров и труда на этот рынок идет в жесткой конкуренции с соседями по Восточной Европе, особенно Балканам и под контролем опытных бюрократических систем Брюсселя или стран - реципиентов.

Значительная зависимость от поставок энергоресурсов, массовая трудовая миграция в Россию делают довольно очевидными связи с российским рынком и российским бизнесом как естественным источником вложений в молдавскую экономику. Важно то, что российский рынок намного доступнее и не так жестко зарегулирован, на нем сохранились традиции потребления молдавских товаров, проведения отпусков и пр. Транзит российских энергоресурсов на Балканы через Приднестровье и Молдову создают типичную ситуацию всеобщей взаимозависимости, характерную для современного мира. Разница заключается лишь в том, что взаимозависимость задана инфраструктурой советского времени, эффективное использование которой способствовало бы экономическому развитию всех соседей. Попытки решить политические проблемы без учета социальных и экономических интересов основных сторон тормозит развитие всех сторон и соседей.

Торговля с Румынией не играет доминирующей роли в экономике Молдовы (около 10-15% товарооборота) в связи со сходством экономики - они с западным соседом потенциально конкуренты в области сельского хозяйства. Румыния не может осуществлять лидирующую роль в области технологического развития или финансирования. Левобережье, строго говоря, никак не меньше развито в промышленном отношении, чем Румыния. Провинциальная прошлая роль Бессарабии в румынской внутренней политике не стимулирует молдавскую элиту к объединению с соседом на Западе, поскольку это означало бы политическое забвение. Соответственно, угроза объединения Правобережья с Румынией может возродить основные причины конфликта начала 90-х годов и скорее отдалить, чем приблизить ускорение экономического роста. Объединение с Молдовой также привело бы сильнейшей нагрузке на бюджет Румынии, хотя в этом случае произошло бы укрепление позиций Бухареста на Балканах и он смог бы, например, получить ренту транзита вместо Кишинева. Молдова в этом случае стала бы самым бедным регионом ЕС, беднее района Лодзи и Латгалии, что потребовало бы перераспределения в ее пользу структурных и аграрных фондов от стран ЕС-10. Молдавские гастарбайтеры уже находятся в ЕС, а инвестиции скорее можно было ждать при благоприятных обстоятельствах из России. Предложение Молдове объединиться с Румынией и так вступать в ЕС не представляется практически осуществимым. Скорее все это осложнило бы вступление Румынии в ЕС, так что этот вариант развития мы считаем не слишком актуальным.

Экономический рост в Грузии начался на несколько лет раньше, чем в Молдове, однако оставался нестабильным, год подъема чередовался с годом спада. После российского кризиса 1998 года темпы роста грузинской экономики сократились до нескольких процентов в год из-за сокращения экспорта в РФ после укрепления лари относительно рубля. Динамичный рост в экономике Грузии начался только с 2001 года, его основой со стороны спроса стало внутреннее потребление и некоторое оживление экспорта, а со стороны предложения - рост в не конкурирующих с импортом отраслях, таких как строительство, услуги, финансовое посредничество и так далее. Однако вклад экспорта в экономический рост остается относительно небольшим. К примеру, в 2005 году доля экспорта товаров и услуг в ВВП Грузии составила 33% по сравнению с 53% у Молдовы.

Для выхода на траекторию устойчивого развития стране придется искать пути расширения экспорта, как товаров, так и услуг. Конечно, конкуренция с Турцией за европейских туристов - дело нелегкое, но потенциально весьма выгодное. Богатеющий сосед в лице Азербайджана на Востоке, получение транзитных доходов от транспортировки нефти и газа и продолжение экономического подъема в России будут способствовать диффузии роста и в Грузию.

Основой экономического роста молдавской экономики, который начался в 2000 году и составлял в среднем около 5-7%, стали экономический рост в России и денежные переводы эмигрантов, работающих за границей. Приток средств эмигрантов привел к росту потребления, которое стало главным фактором подъема - в последние годы потребление домашних хозяйство устойчиво превышает ВВП за счет отрицательного чистого экспорта и низкого уровня накопления. Однако бурный рост потребления привел также опережающему росту импорта, укреплению лея и ускорению инфляции.

Причиной, усилившей массовую трудовую миграцию (и эмиграцию) экономически активного населения, стал российский кризис 1998 года и сокращение экспорта. Это обстоятельство, вероятно, справедливо для всего СНГ, однако оно ярко выражено в Грузии и, особенно в Молдове, причем специальные исследования позволили его лучше документировать. Сильное снижение уровня жизни вынудило значительное количество населения податься на поиски работы за рубежом. Этому способствовали и географическая близость основных реципиентов эмигрантов - ЕС и России. По географическому принципу 61% мигрантов из Молдовы направляется в Россию (порядка 270 тыс. человек), большая часть остальных мигрантов оседает в Италии, Португалии, Испании, Греции, Бельгии. Экономика Грузии развивалась последние годы более динамично, чем Молдова, значительное ускорение произошло с 2003 года в связи со строительством трубопроводов еще до "революции роз". Однако, несмотря на положительную экономическую динамику последних лет, обе страны заметно отстают от соседних российских сельскохозяйственных регионов. Сходные по условиям российские регионы поддерживает система федерального бюджетного перераспределения РФ, тем не менее, видна огромная разница в уровне развития после пятнадцати лет становления новой экономики.