Инициированная прибалтийскими "национал-демократами" международная кампания травли России как "полномочного правопреемника СССР", долженствующего выступать и преемником исторической вины правившего в СССР коммунистического режима, - это огонь, бегущий по бикфордову шнуру по направлению к бомбе, заложенной под существующий миропорядок - и прежде всего под правовую и цивилизационную базу существования самих прибалтийских государств.

Кто правопреемник СССР?

Миф о России как "единственном правопреемнике" СССР - это результат циничного геополитического шулерства, попытка глобальной "подставы", в которое удалось втянуть часть мирового сообщества, столь многим обязанного добровольному согласию России на то, чтобы взять на себя колоссальную работу по минимизации катастрофических последствий распада СССР. Согласию, которое стало прежде всего жестом доброй воли и ответом на ясно выраженную просьбу того самого "мирового сообщества". Удивительным образом вопрос о "правопреемстве СССР" оказался фальсифицирован как в массовом сознании, так и в оценках и комментариях специалистов. Существует устойчивое мнение, что "правопреемником" СССР Россия названа в тексте "беловежских соглашений". Это не так.

Формально-юридической базой прекращения существования СССР стали три документа: - соглашение о создании Содружества независимых государств (собственно "беловежское соглашение"), подписанное Россией, Украиной и Белоруссией 8 декабря 1991 г., в котором три республики "как государства-учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор 1922 года", констатировали, "что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование", а также протокол к этому соглашению и декларация, подписанные в Алма-Ате 21 декабря 1991 г., в соответствии с которыми в состав СНГ вошли 11 "союзных республик", ставших независимыми государствами. Позднее к ним присоединилось двенадцатое государство - Грузия - а Прибалтийские республики от участия в постсоветских интеграционных процессах отказались.

В перечисленных документах ни слова о "правопреемстве России" нет. Официально позиция стран-участниц соглашения о создании СНГ по вопросу об особой роли России была впервые сформулирована в Алма-Ате, в день подписания декларации, в тексте "решения Совета глав государств СНГ", в следующих выражениях: "Государства-участники Содружества, ссылаясь на статью 12 Соглашения о создании Содружества Независимых Государств, исходя из намерения каждого государства выполнять обязательства по Уставу ООН и участвовать в работе этой организации в качестве полноправных членов, учитывая, что первоначальными членами ООН являлись Республика Беларусь, СССР и Украина, выражая удовлетворение тем, что Республика Беларусь и Украина продолжают участвовать в ООН в качестве суверенных независимых государств, будучи преисполнены решимости содействовать укреплению международного мира и безопасности на основе Устава ООН в интересах своих народов и всего международного сообщества, решили: 1. Государства Содружества поддерживают Россию в том, чтобы она продолжила членство СССР в ООН, включая постоянное членство в Совете Безопасности, и других международных организациях. 2. Республика Беларусь, РСФСР, Украина окажут другим государствам Содружества поддержку в решении вопросов их полноправного членства в ООН и других международных организациях". Таким образом, выдвигалась прозрачная идея "размена": бывшие союзные республики признают Россию государством, продолжающим членство СССР в ООН, а взамен получают содействие в признании их в качестве полноправных субъектов международного права.

Сразу же вслед за публикацией документов алма-атинского совещания факт прекращения существования СССР, впервые провозглашенный в "беловежском соглашении", вызвал волну официальных признаний со стороны всех основных мировых государств. Именно в этот момент в международную практику вошла формулировка о России как "государстве-продолжателе" (а не правопреемнике) СССР в рамках созданной в 1945 г. системы мироустройства, в которой Советский Союз был одним из фундаментальных участников (постоянным членом СБ ООН), простое устранение которого могло бы пошатнуть или разрушить всю конструкцию.

Эта формулировка была скорее идеологической, чем юридической новацией, выдвинутой с единственной целью - минимизировать международные последствия распада сверхдержавы, упростить процессы сохранения дееспособности основополагающих международных договоров, исключить возможность возникновения вооруженных конфликтов, в которых оспаривалась бы правомочность фактической ликвидации международно признанного геополитического явления под названием СССР. Выдвижение и фактическая легитимация этой формулировки - и это очевидно из содержания документов того времени - стали результатом не оформленного в явном виде консенсуса России, ООН и постсоветских республик, причем инициатором формулировки стали прежде всего государства - "западные" партнеры СССР (особо активную позицию поддержки идеи российского "продолжательства" - по понятной причине - заняла "западная" Япония), остро заинтересованные в том, чтобы избежать "логики чистого листа" (на чем первоначально пытались настаивать некоторые недальновидные представители мировой дипломатии).

Реализация консенсуса выглядела следующим образом. 24 декабря 1991 г. было направлено официальное Послание Президента Российской Федерации Генеральному секретарю ООН, в котором, со ссылкой на упомянутое выше решение Совета глав государств СНГ, сообщалось о продолжении членства СССР в OOH Российской Федерацией. Генеральный секретарь направил текст послания всем членам ООН и, ссылаясь на мнение юридического департамента Секретариата ООН, предложил считать, что это обращение носит уведомительный характер, констатируя реальность, и не требует формального одобрения со стороны ООН. О согласии с таким подходом сообщили все постоянные члены Совета Безопасности и другие ведущие страны. Таким образом, с 24 декабря 1991 года Российская Федерация продолжила членство СССР в ООН, включая членство в Совете Безопасности.

13 января 1992 г. появилось официальное письмо МИД России "О выполнении Российской Федерацией обязательств по заключенным СССР международным договорам" на имя глав дипломатических представительств, аккредитованных в Москве, в котором сообщалось: "Российская Федерация продолжает осуществлять права и выполнять обязательства, вытекающие из международных договоров, заключенных Союзом Советских Социалистических Республик. Соответственно Правительство Российской Федерации будет выполнять вместо Правительства Союза ССР функции депозитария по соответствующим многосторонним договорам. В этой связи Министерство просит рассматривать Российскую Федерацию в качестве Стороны всех действующих международных договоров вместо Союза ССР". Тем самым обозначилась и еще одна важная составляющая "продолжательства" - экономическая. Россия фактически "покупала" сохранение своих позиций в ООН и собственность СССР за рубежом (здания посольств и т.д.) за признание и взятие на себя обязательств по внешним долгам Союза.

Последней крупной составляющей "продолжательства" и правопреемства стала совокупность международных соглашений, касающихся вопросов ядерной безопасности - вопросов, которые тревожили Запад в наибольшей степени. Эти вопросы затрагивали четыре постсоветские государства - Россию, Украину, Белоруссию и Казахстан - на территории которых было расположено ядерное оружие советских Вооруженных сил. И Запад, представленный США, сделал все возможное, чтобы как можно скорее перевести весь ядерный потенциал бывшего Союза "в одни руки" - в руки России - и не допустить при этом расширения "ядерного клуба". Бывший министр иностранных дел Украины Анатолий Зленко не без злорадства вспоминает о той истерике, в которую впал в последние часы работы над "лиссабонским протоколом" (23 мая 1992 г.) тогдашний госсекретарь Джеймс Бейкер. Попытки "незалежной" Украины выторговать особые преференции и продавить признание ядерной "собственности Украины" чуть не привели, по словам Зленко, к выходу за пределы дипломатического этикета. "Украина все время создает трудности! Она идет против международного мнения! Она блокирует важные переговоры! Мы будем принимать меры!" - так, по словам экс-министра, кричал глава внешнеполитического ведомства Америки, добиваясь соблюдения принципа сохранения всего ядерного потенциала в руках России. В конце концов, именно "лиссабонский протокол" (официально - протокол к Договору между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений от 31 июля 1991 г.) который был подписан США, Россией, Украиной, Казахстаном и Белоруссией 23 мая 1992 г., употребляет термин "правопреемники СССР", и вот в каком контексте: "Республика Беларусь, Республика Казахстан, Российская Федерация и Украина как государства-правопреемники бывшего Союза Советских Социалистических Республик в связи с Договором принимают на себя обязательства бывшего Союза Советских Социалистических Республик по Договору".

Можно, таким образом, констатировать, что за период с 21 декабря 1991 г. по 23 мая 1992 г. мировое сообщество согласилось с политической формулировкой о России как государстве-продолжателе СССР, четко определив формально-юридические рамки "продолжательства" четырьмя позициями (ядерный потенциал, членство в СБ ООН, собственность за рубежом, внешний долг СССР).

Кто победил СССР?

Такая формулировка была понятна, состоятельна и устраивала всех. В отличие от другой формулировки, которую также породило "беловежское соглашение" и которая вошла в решения Верховных Советов РСФСР, УССР и БССР о "денонсации союзного Договора 1922 г." - и которую не раз (и вполне доказательно) пытались впоследствии оспорить политические оппоненты авторов "беловежского соглашения". Действительно, к моменту подписания беловежских соглашений этот Договор давно утратил силу: его юридически корректно заменили совершено иные акты, Конституции СССР 1936 и 1977 гг., которые сами по себе, без ссылки на Договор 1922 г., создавали юридическую и политическую основу для существования Советского Союза.

Но никаких претензий на юридическую безупречность "денонсации" и не предъявлялось. Формулировка беловежского соглашения ("констатация факта" прекращения существования СССР) - равно как и формулировка решения ООН - была направлена прежде всего на то, чтобы "обойти" юридическую мину разрушительного характера, поскольку речь шла вовсе не о текущем законотворческом процессе, а о необходимости констатации результатов революционного процесса. "Денонсируя" несуществующий документ, авторы беловежских соглашений по существу принимали революционную политическую декларацию - декларацию о расформировании СССР, которая увенчала процесс борьбы против "советской власти".

И здесь мы сталкиваемся со вторым фатальным мифом, укоренившимся в массовом сознании за время прошедшее после 1991 г. - мифом о "поражении СССР в холодной войне", о том, что СССР был "побежден Западом". Этот миф умышленно внедрен на всех уровнях и грубо искажает конфигурацию исторического процесса, подменяя одних его участников другими.

Несомненно, Запад активно участвовал в политических процессах на территории СССР, оказывал поддержку антикоммунистическим силам. Однако внезапный распад Союза стал для Запада шоком. Этого они не ожидали, к этому - что бы потом ни провозглашали самые отпетые кремлинологи и советологи - не готовились. Советский Союз стал жертвой революционного процесса, главным источником энергии которого были внутренние силы, оформившиеся на исходе 1991 г. главным образом в формате руководства РСФСР и ряда других союзных республик. Речь шла о политической борьбе против режима, в которой участниками и политическими союзниками выступали вовсе не страны Запада, а политические силы антикоммунистической направленности, действовавшие во всех "субъектах федерации" - в так называемых союзных республиках СССР. Эти силы, во-первых, относились друг другу как к союзникам, во-вторых, действовали в режиме гражданского сопротивления, признавая формально-юридическую правомочность советской системы, в третьих - начиная с июня 1990 г. - признавали безусловное политическое лидерство "демократического" руководства РСФСР во главе с Борисом Ельциным.

Именно поэтому процессы восстановления государственной независимости прибалтийских республик были начаты Верховными Советами Литовской, Латвийской и Эстонской ССР, сформированными по результатам выборов, проведенных в рамках советской Конституции и законов союзных республик. Именно поэтому после январских событий 1991 г. Витаутас Ландсбергис и Анатолийс Горбуновс обращались за помощью, политической поддержкой и защитой прежде всего к руководству РСФСР во главе с Борисом Ельциным и общественному мнению Москвы, Ленинграда и России. Именно поэтому референдумы (а точнее, "опросы") о восстановлении независимости проводились в Латвии и Эстонии 3 марта 1991 г. с участием всех граждан СССР, проживающих на этих территориях, и проводились именно как референдумы против коммунистического режима, в борьбе с которым и предлагалось объединиться "людям доброй воли" всех национальностей (люди, надо сказать, объединились - за независимость Латвии и Эстонии, как и ранее - Литвы, голосовали очень многие "русскоязычные" демократы, которым и в страшном сне не могла в те времена привидеться расистская концепция "неграждан"). Именно поэтому первыми, к кому обратился после начала путча ГКЧП Ландсбергис, стали советские военнослужащие в Прибалтике - председатель Верховного Совета Литвы заклинал их не применять силы против законных властей Прибалтики, которые выступали и выступают исключительно против режима, а вовсе не против русских, военнослужащих и всех прочих, являющихся союзниками в общем деле преодоления коммунистического прошлого.

Ключевым - и тоже революционным по своей юридической природе (поскольку формально он с очень большой натяжкой соответствовал действовавшей Конституции СССР) - стал Акт о государственной независимости Эстонии, Латвии и Литвы, принятый 9 сентября 1991 г. Госсоветом СССР, высшим, на тот момент, органом власти все еще существующей страны, а по сути, инструментом реализации совместной политической воли всех участников антисоветской революции, сумевших - после поражения попытки контрреволюции со стороны ГКЧП - прийти к власти в Советском Союзе. Только после этого - при поддержке "временного революционного руководства" СССР - было принято решение о принятии прибалтийских республик в ООН. Только этот Акт обеспечил беспрепятственность процесса международного признания и принятия "прибалтийских республик" в ООН и его бесконфликтный характер, став формально-юридическим основанием для обеспечения преемственности международно-правового статуса СССР применительно к Литве, Латвии и Эстонии (как для остальных "советских республик" таким основанием стало решение Совета глав государств СНГ от 21 декабря).

Вся совокупность политических и правовых действий, завершившихся в декабре 1991 г. беловежскими соглашениями и формальным прекращением существования СССР, была революцией - то есть силовым процессом изменения существовавшей ранее политической реальности. И возможность успешного (без большой крови, полностью управляемого) завершения этого процесса опиралась на совместное признание всеми его участниками - как победителями, так и побежденными - факта этой самой реальности (формула "констатации").

А в основе этой реальности лежали и октябрьская революция, и союзный договор 1922 г., и провозглашение независимости прибалтийских республик в 1918 г., и их - формально законное - вступление в состав СССР в 1939 г., и участие СССР, включающего в свой состав все три прибалтийские республики, в послевоенном мироустройстве. Напомним, что рассуждения об "оккупации Прибалтики" оставались до 1991 г. идеологическим шумом, не имевшим политических последствий: мир признавал и советскую границу, и право граждан Литвы, Латвии и Эстонии передвигаться по миру с советскими паспортами (в том числе в качестве официальных советских дипломатов, торгпредов, спортсменов и т.д.). Да и "борцы за свободу стран Балтии", первоначально обращавшиеся к партии и правительству СССР всего лишь с предложениями об "экономическом суверенитете", признавали советские законы и формировали свои революционные органы власти в полном соответствии с ними и в тесном союзе с политическими союзниками в России.

Альтернативой такому "революционному оппортунизму" могла быть только "революционная" (и "контрреволюционная") принципиальность. Она сполна проявилась в те же годы в Югославии, где защитники целостности СФРЮ, не желая поступаться принципами, ввели танки в Хорватию и Словению. Борцы против тоталитарного коммунизма в этих республиках тоже не могли пойти поступиться принципами, в связи с чем - в тесном взаимодействии с "федералами" - ввергли самую благополучную и процветающую из соцстран в пучину кровавого хаоса и взаимоистребления.

Никакая государственная независимость Литвы, Латвии и Эстонии в 1991 г. была бы невозможна без осознанного (хотя и не оформленного официально) союза между всеми участниками борьбы против коммунистического режима в СССР во главе с президентом РСФСР Ельциным, выражавший позицию большинства населения России, выступавшего тогда против власти КПСС. Расформирование Союза и признание безоговорочного права Прибалтики на независимость стало результатом коллективного решения всех участников "антикоммунистического фронта" и в первую очередь РСФСР, признавших, что только таким путем им удастся быстро и эффективно достичь поставленной цели - закрепить свою победу над союзной коммунистической номенклатурой.

Более того, если бы не позиция РСФСР, если бы не позиция Бориса Ельцина, только что (в июне 1991 г.) избранного президентом республики, если бы не августовские события в Москве (исхода которых ждали с замиранием сердца и Ландсбергис, и Гамсахурдиа, поспешивший признать ГКЧП, и все прочие будущие лидеры независимых государств) - никакого "освобождения Балтии" не случилось бы.

Вопрос об оценке событий 1991 г. может еще долгие десятилетия раскалывать политиков, экспертов и общественное мнение. Можно клеймить "могильщиков великой страны", можно рукоплескать "сокрушившим коммунистическую гидру". Однако есть факты, которые оспорить невозможно. Факты эти заключаются в том, что судьба "стран Балтии" - равно как и судьба всех остальных "новых независимых государств" - решалась в России. Исключительно доброй воле России все эти страны, да и мировое сообщество в целом, обязаны тем, что колоссальное, тектоническое потрясение, которым мог бы стать распад системообразующей, до зубов вооруженной ядерной державы, - обошлось минимальными для масштаба события потерями. И произошло это исключительно потому, что власть и общественное мнение в России осенью 1991 г. действовали заодно, были настроены против "союзного центра" и - в большинстве своем - поддерживали идеологию "общечеловеческих ценностей" и в результате, не использовав сохранявшийся (и сохраненный до сих пор) силовой потенциал, поверили в добрую волю "цивилизованного мирового сообщества" и... сдались ему на милость. В одном западные мастера психологической войны в годы перестройки преуспели - раздраженные тупой коммунистической пропагандой советские люди в большинстве своем всерьез поверили в добрую волю Запада, в то, что идеалы демократии и добрососедства возобладают, стоит лишь убрать со сцены злонамеренный и антидемократический советский режим.

Но такую наивную логику "мировое сообщество" не могло не использовать в своих целях. Очень быстро выяснилось, что борьба велась не за демократию и не против тоталитаризма, а за ликвидацию геополитической альтернативы. И если Россия - какой бы демократической она ни становилась, какую бы роль в победе над коммунизмом ни сыграла, как бы ни поддерживала и как бы ни обеспечивала максимально комфортное "освобождение" бывших республик СССР - хотя бы в какой-то степени продолжает СССР как геополитическую реальность и субъект международного права... Значит, никакая холодная война не кончилась. Надо добивать. Миф о "поражении СССР" - и России как "продолжателя" (и создателя) СССР, - миф о победе "демократического Запада" в "холодной войне" начал свое губительное действие.

Недоговороспособная история

"Война на добивание" обозначилась в публичном поле не сразу, а лишь тогда, когда в России начали, наконец, формулировать свою оценку недавнего прошлого. Ни "беловежская эйфория" либералов-западников, ни истошная истерика "вечно вчерашних" коммунистов не были опасны с точки зрения геополитической мифологии - и те, и другие заканчивали историю - "победой демократических сил над коммунизмом" или "крахом великой страны", не важно.

Путинская попытка заговорить о событиях 1991 г. стала первой попыткой продолжить линию революционного оппортунизма - признать реальность и осмыслить свое в ней место. А подобная попытка не могла не привести к осознанию очень простого факта - в результате мужественного, миролюбивого и жертвенного поведения России в 1991 г. мир избежал катастрофы, Европа и США утратили агрессивного врага, шанс на ревизию мироустройства был использован, но при этом никакого поражения России - и всей той линии, которую она в мировой истории "продолжает" - не произошло.

Россия очень многое потеряла. Но перехода количества в качество не случилось. Осталась ядерная мощь. Осталось и укрепилось национальное самосознание. Остался (точнее, не исчерпался) интеллектуальный потенциал. Остались геостратегические позиции и цивилизационные связи.

Именно тогда на щит была поднята идеология "исторического поражения России", которое она, Россия, должна признать. Именно тогда началась война прежде всего против той новой реальности, в которой неожиданно выяснилось, что никакого краха, никакого прекращения существования России не произошло. Именно тогда начала формироваться платформа антироссийского реванша.

Реванш - уточним - это логика действий проигравшей стороны. Нынешний антироссийский национал-демократский реванш - это не только попытка аннулировать результаты великой победы России во второй мировой войне. Это - гораздо более острая, близкая реакция на неудачу врагов России, не сумевших воспользоваться колоссальными возможностями, которые им предоставил неуклюжий, антироссийский по своей природе коммунистический режим. Режим, который стал последней ставкой радикальной западной идеологии в ее противостоянии российской цивилизации. В 1991 г. Россия не проиграла, а советскому режиму не удалось - вместе с Западом - не дать ей продолжить свою историческую судьбу.

Вот почему главный удар сегодня направлен в прошлое, в историю, в ту самую историю, которую так полюбили дискредитировать на всех уровнях и по всем фронтам - в том числе "объединенным гражданским". И то, что на одном фланге - демшизы переходящей в демпаранойю - обеспечивают идеологические маньяки академик Фоменко и гроссмейстер Каспаров, - то на дипломатическом уровне вовсю разворачивают дипломатии "новых европейцев".

Методологически они воспроизводят "беловежский кошмар" - возможность постфактум денонсировать давно не действующий договор, вернуться в прошлое и поправить там то, что не нравится сегодня, придать истории обратную силу.

Авторов беловежских соглашений можно было понять - они унаследовали западную по своему существу методологию коммунистов, которые всегда считали себя хозяевами прошлого (таким же образом коммунисты своевольничали, восстанавливая в партии разоблаченного врага народа Бухарина и отказывая в реабилитации английскому шпиону Берии). Но при этом они выпустили, как джинна из бутылки, опасную технологию делегитимации прошлого в интересах сегодняшней политической конъюнктуры.

Вряд ли это осознавалось или обсуждалось в явном виде, но в основе готовности на принятие таких опасных решений, открывающих дорогу к переигровке Ватерлоо, Аустерлица и Куликовской битвы, лежал, как можно предположить, расчет на инстинкт самосохранения. Представлялось, что все "герои" революции 1991 г. заинтересованы в сохранении исторического статус-кво: слишком уж слабы оказываются правовые позиции всех без исключения участников тогдашних событий.

Однако руководство стран Прибалтики попало под гипноз собственной неуязвимости - возможно, под влиянием гипертрофированных ожиданий от дееспособности НАТО, возможно, в силу низкой, провинциальной политической культуры своих элит, скачком возвысившихся от статуса советских региональных партхозактивов до уровня участников (а то и идейных лидеров) мирового политического процесса (пусть и под управлением прикомандированных вашингтонских эмиссаров).

Уже сами по себе конституционные процессы в Латвии и Эстонии (в Литве "нулевой вариант" исходил из более реалистического отношения к истории) давали основания для разрушения всей системы договоренностей, в результате которых оформилась новая, постсоветская независимость прибалтийских стран. Но, не встретив отпора в своих попытках "отмены советского периода" (с продлением действия досоветских Конституций и с введением статуса "неграждан" для почти половины граждан Эстонской и Латвийской ССР), национал-демократы пошли дальше: они оказались востребованными на переднем крае борьбы за делегитимацию России.

Именно сейчас западное сообщество стало активно и повсеместно применять в качестве инструмента достижения своих геополитических целей практику отмены легитимности тех или иных состоявшихся политических решений. В первый момент на передний край этой практики вышли так называемые "оранжевые революции" - процессы силового захвата власти через непризнание результатов выборов, коль скоро эти результаты не устраивают Запад. Первоначально метод срабатывал в ситуациях, когда правящие режимы, не устраивающие Запад, подставлялись сами - действовали грубо, недемократично, откровенно подтасовывали результаты выборов. Довольно скоро выяснилось, что дело в другом - в том, кто из кандидатов (политических сил) будет признан "демократическим", а кто - нет. Оказалось, что "демократический" кандидат (всегда и всюду - тот, который выступает против России) имеет право оспаривать любые результаты выборов, а вопрос о легитимности демократических процедур решается "демократической мировой общественностью" произвольно, по праву самозахвата.

Совершенно аналогичным образом - с другой стороны - зашли прибалтийские "хронодемократизаторы". Здесь - по тому же праву самозахвата - началась системная атака на исторические документы, одни из которых (такие, как решения "народных сеймов" 1939 г. о вхождении трех стран в состав СССР, или Конституция СССР 1977 г., в которой перечислялись все союзные республики, включая и прибалтийские) объявлялись юридически ничтожными, другие - такие, как Тартуский договор - основанием для немедленного истребования всевозможных от осла ушей.

Не вызывает сегодня никаких сомнений и направленность работы национал-демократической "машины времени": антироссийский реванш. Вместе с исторической реальностью советского периода истории XX века отвергается и реальность его прекращения: фактически провозглашаются ничтожными и роль России в уничтожении коммунистического режима, и ее статус одной из главных жертв этого режима, и все форматы ее участия в становлении современного мироустройства.

А значит, "демократизаторами" действительно закладывается сверхмощная мина под существующее мироустройство. Как известно, неосторожное поведение в прошлом - пусть речь идет всего лишь о пересмотре роли бабочки - ведет к известным последствиям, которые называются "И грянул гром" (в классическом рассказе Брэдбери смерть бабочки обернулась приходом к власти в США фашиста и поджигателя войны). Другой англоязычный пророк - Бернард Шоу - тоже может считаться методологическим первопроходцем: в его политико-фантастической пьесе "Тележка с яблоками" для того, чтобы предотвратить последствия прихода к власти в Англии революционно настроенного короля, американцы денонсируют декларацию независимости и объявляют выборы в общий парламент Британской империи.

В нашем случае единственным способом недопущения самозахватов в историческом прошлом может стать адекватное противодействие на тех же участках боевых действий. Много чего можно денонсировать по праву правопреемства от имени СССР (раз уж оно так агрессивно нам навязывается): и Брестский мир (ставший юридическим основанием для независимости Финляндии, Польши и Прибалтики), и Тартуский договор, и договор о переходе Вильнюса в состав Литвы, и решение о передаче Крымской области от РСФСР в состав УССР, и - уж конечно - Акт о государственной независимости трех стран от 9 сентября 1991 г. Можно также отозвать некоторые голосования в СБ ООН, можно по некоторым поводам применить право вето - сколько бы лет назад не происходило голосование. В конце концов, те процессы, которые сегодня запускают прибалтийские "демократизаторы", всего лишь дискредитируют демократическую систему изнутри, а главное, денонсируют саму по себе договороспособность "новых европейцев" и подсказывают нам направления и методы законной обороны.

Но есть и еще одно - наверное, самое важное - обстоятельство. Неуклюжая, непрезентабельная битва за прошлое, развернутая национал-реваншистами в союзе с нарождающимися на наших глазах "либерал-шахидами", самоубийцами демократии, становится неожиданным и ярким свидетельством реальности "заката Запада" - того Запада, который не признает реальность настоящего, Запада, оказавшегося неспособным использовать колоссальный шанс, предоставленный ему выстоявшей и победившей Россией на рубеже тысячелетий.