«Они хотели заменить население Европы мигрантами»

Эта история началась с кражи картин из веронского замка. Расследование длилось несколько месяцев, наши полицейские выяснили, что картины были отправлены в Молдавию, а оттуда в Одессу. В результате совместной работы с украинскими полицейскими картины были найдены, но в Верону они вернулись не сразу. Власти Украины затягивали и усложняли этот процесс.

Я не могу этого утверждать. Но, несомненно, в его власти было ускорить процесс. Он знал, что мы ждем возвращения этих картин.

Вместо этого в Киеве была организована выставка. Это показалось нам, мягко говоря, странным. Появилось опасение, что их вообще не вернут. Или, как это было с картинами, украденными из Голландии и найденными на Украине, будут возвращать очень долго. И тогдашний мэр, чтобы ускорить процесс, решил дать Порошенко почетное гражданство.

С нами он этого не обсуждал, все решил сам. Но кому обычно дают такое звание? Тому, кто сделал для Вероны что-то важное и хорошее. Не Порошенко написал эти картины и не он нашел их в лесу под Одессой, их нашла полиция. Между обнаружением и возвращением картин прошло несколько месяцев. Если бы он вернул их нам сразу, то можно было бы подумать о том, чтобы его этим званием поблагодарить, но ведь дело обстояло иначе. Получилось, что мы благодарим человека, который нам еще ничего не вернул.

Верона — город великой истории и великой культуры. Такие звания нужно давать тем, кто их заслуживает. Эти решения нельзя принимать по политическим мотивам. Такой была мотивация всех советников мэрии, когда мы принимали решение об отзыве почетного гражданства. У меня лично была и еще одна мотивация. Я дважды был на Донбассе и видел, что там происходит. Не мне судить о том, кто виноват в этой гражданской войне. Но давать почетное звание президенту страны, который ведет гражданскую войну, недопустимо.

Некоторые журналисты использует слова папы так, как им это удобно. То, что «подходит», упоминается, остальное — нет. Далеко не все священники и кардиналы придерживаются политических позиций, отличных от наших. Многие как раз согласны с нами.

В Церкви есть разные представления о том, как проходить нынешнюю эпоху перемен. Есть разные представления об идентичности и ценностях. Очевидно, мы наблюдаем релятивистский кризис. Церковь должна дать на него ответ. Когда храмы полупустые, очевидно, что с «сообщением» есть некоторая проблема. Конечно, мы не будем их учить или им советовать. Но мы надеемся, что Церковь будет той Церковью, которая защищает христианские ценности.

Здесь есть две точки зрения: что Церковь должна платить точно так же, как все остальные, или, что справедливо, предоставлять ей привилегии. Думаю, для начала нужно разобраться с более серьезными налоговыми вопросами. К примеру, с уходом наших капиталов за границу. Там речь идет о гораздо более серьезных суммах.

Что касается Церкви, то, думаю, должно быть подписано соглашение. Церковь — не коммерческая организация, а важный институт, в том числе социальный. На нее часто несправедливо нападают, используя негативные примеры для описания всей картины. На самом деле огромное количество священников помогают людям: будущим матерям, к примеру.

Церковь помогает людям, и облегчить для нее налоговый режим — это справедливо. Нужно начать диалог и рассмотреть все случаи по отдельности. Если какое-то имущество они используют для получения прибыли, то, конечно, они должны платить как все. Если же это имущество, которое используется для осуществления социальных функций, то нет.

Те, кто был у власти раньше, и те СМИ, которые выступают на их стороне, в своих рассказах о миграции искажали реальность. Они рассказывали, что все эти люди бегут от войны, что они находятся в ситуации опасности, что их нужно спасать. Они все время показывали детей.

Но они не показывали, что 90% людей, которые плыли на этих лодках — это молодые ребята, сильные и здоровые, с новыми телефонами. Это они «от войны» так бегут. Они не рассказывали, что подавляющее большинство мигрантов приезжали к нам из тех стран, где никакой войны нет.

Конечная цель состоит в замене населения Европы мигрантами. Им можно меньше платить. Ими проще управлять. Вместо итальянцев или греков с их историей и культурой здесь должны были появиться просто потребители и просто рабочая сила.

Предполагалось уничтожить исторические и культурные корни и отказаться от понятия идентичности. Они хотят, чтобы общество состояло не из личностей, а из цифр. В точности то же происходит и с семьями, где вместо «мама и папа» предлагается говорить «родитель 1 и родитель 2». Такое общество, состоящее из цифр, не могло бы себя организовать, его бы организовывали другие. В этом состояла подлинная цель. Миграция была ее инструментом. Но мы смогли это остановить.

Она меняется. Сначала Виктор Орбан, потом Сальвини показали, что можно изменить ситуацию. Они становятся примерами для всех остальных.

Изменение ситуации в Италии было особенно важным, ведь мигранты приезжали в большинстве своем именно к нам. Власти Австрии могли не хотеть впускать их к себе, но если мигранты уже здесь, в Италии, в Европе, то так или иначе они найдут способ пробраться.

Война в Ливии сломала стену, которую поставил Каддафи и которая останавливала поток нелегальной миграции. Но в этом году в Италии этот поток снизился на 90%. Между прочим, делать это начало еще прошлое правительство — Паоло Джентилони терял поддержку избирателей и заключил соглашение с Ливией о высылке мигрантов. Но именно Сальвини сделал огромный шаг вперед.

Декрет о безопасности и миграции, который уже принят в одной палате парламента и в ближайшее время будет рассмотрен в другой, решает не только проблему остановки потока, но и проблему тех мигрантов, которые уже здесь. Во время европейской предвыборной кампании все эти конкретные факты, конечно, добавят нам голосов. И если нам и нашим единомышленникам удастся эти выборы выиграть, то позиция о необходимости остановить миграцию будет уже не позицией отдельно Италии или отдельно Австрии. Это будет общей позицией.

Они привыкли командовать в Европе. До этого момента они давали итальянскому правительству указания, и итальянское правительство их слушалось. Иногда делало вид, что спорит, но де-факто — слушалось. Именно поэтому, к примеру, правительство Марио Монти повысило НДС. Также был принят и целый ряд других решений в пользу финансовой и банковской системы.

Они в Брюсселе хотят «единства» в том смысле, что считают: все страны должны быть одинаковыми, всех надо судить по одной мерке. Это большая ошибка. Они рассчитывают, что вследствие критики с их стороны в нашем правительстве случится кризис. Они используют свои инструменты для того, чтобы создать нам трудности.

К тому же они хотят, чтобы Италия была привлекательной для транснациональных корпораций. Мы же хотим сохранить ту экономическую систему, которая у нас есть, в которой огромную роль играют небольшие компании. Они нуждаются в адекватном налоговом режиме.

Мы не хотим принимать решения в интересах транснациональных корпораций, которым нужны только наши бренды. Совсем недавно одна турецкая компания купила наше кондитерское предприятие и немедленно перевело производство в Турцию. А в Италии сто человек остались без работы. Зачем нам это нужно? Мы хотим выстроить экономику так, чтобы компании могли работать здесь, зарабатывать здесь и платить налоги здесь.

Сейчас прогнозировать трудно. Мы видим, что наша поддержка растет очень быстро. Для все большего числа людей оказываются значимыми понятия идентичности и суверенитета. За нас могут проголосовать и те, кто голосовал прежде за так называемых «социалистов», которые поддерживают отнюдь не рабочих, а банки и транснациональные корпорации. Мы видим, как меняются симпатии людей.

Задача-минимум — добиться такого результата, чтобы никаких решений в Европе нельзя было принимать без нас. В последние годы нынешние власти делали все, что хотели, и в Еврокомиссии, и в Европарламенте. Такого больше не должно быть.

В любом случае мы стараемся взаимодействовать со СМИ, даже если они не на нашей стороне. Все равно нужно стараться их использовать, чтобы рассказывать о реальном положении вещей. Хотя, действительно, сначала Трамп в Америке, а потом Сальвини в Италии доказали, насколько мощным инструментом политики стали социальные сети.

Но самое главное, чтобы люди начали смотреть по сторонам и сравнивать реальность с тем, что говорят политики. Нынешние власти ЕС рассказывают о «миграции из воюющих стран», а гражданин видит у себя под окнами молодых людей, которые целыми днями болтаются по улицам, слушают музыку и занимаются Бог знает чем. Надо, чтобы люди думали собственной головой, решали сами, а не под воздействием телевизора или социальных сетей. От этого и родится подлинная реакция.