Иван Шилов ИА REGNUM
Маленький Принц

Тот редчайший случай, когда в основе спектакля «супербестселлер», который не кажется пошлым или глупым даже самым замысловатым критикам, а скорее, наоборот. С каждым годом всё больше разных версий «по мотивам». Все должны любить эту сказку. Все. Ставить такой спектакль — почти как ставить по евангелиям. Неплохо бы быть святым. Книга переведена на более чем двести языков, растащена на цитаты, обсуждена в диссертациях, выставлена в музеях. Сделаны десятки фильмов, мультфильмов, балетов, спектаклей, картин, песен… Даже если просто «перепевать», не хватит жизни. Как не испортить шедевр, но донести его до зрителя, не расплескав? Или как испортить его наиболее оригинальным (или, наоборот, щадящим) образом? Как правило, говорят про то, что стоит снимать «налёт общих мест» или «показывать авторскую версию». Как же его снимать? И так ли эти общие места известны детям? И что их вообще волнует? Какое уж тут авторство, когда хочется посмеяться…

Спектакль поставлен на четверых актёров. Сложно сказать, в силу скорее бюджета или принципиального режиссёрского решения. Их существование сложно отнести к каким-то определённостям. Это не «психологически драматическое», это не «театр жестокости», это не «авангардное» — это похоже на усредненную качественную работу. Словно бы актёры должны честно показать, что они умеют.

Само пространство подчёркнуто простое. Обилие проекторов и локальных источников света (например, подсвечивающий из шляпы фонарик). Проигрыватель дисков (таскающий модель самолётика), с которого начинается спектакль. Материя и ткань. Металл и дерево. На сцене мы видим всю неприкрытую сценическую машинерию, которая широко используется. Актёры свободно обращаются с реквизитом, вещами, проекторами, куклами… А куклы становятся полноценными участниками спектакля…

Мы отвыкли от серьёзного внимания к вещам, разве что если только когда-то кто-то втыкает иголки в нашу куклу, мы можем подумать о магической сути. Но изначально одушевление вещи — театрально-магическая практика. И сочетание «кукольного» и «драматического» театра — частая художественная форма наших дней. Вообще замысловатая работа с вещами, будь то «ящики», например, или «куклы» — одна из отличительных черт такой режиссуры. И этого спектакля. Вещи используются по-разному, иногда «по-детски»: актёры выглядывают через ящички, домики, работают с тканью, светом, вращают ручки… Это немного напоминает показательное выступление по освоению реквизита и лазеров. Или как сделать хороший спектакль «на коленках». Но разве это не то, что начинает делать ребёнок, если какая-то штука попадает ему в руки — начинает её вертеть и думать, что с ней можно сделать…

Как вообще смотреть детский спектакль? Если вы совсем маленькие — то выплёвывая соску и рыдая независимо от происходящего на сцене. Если вы уже младший школьник, то вполне можно поразмышлять, если средний школьник, то можно даже зевать и смотреть на мигающие огни. Если старшеклассник, то уже можно смотреть на красоты не только слога, но и актрис, и даже сомневаться в том, что всё должно быть именно так. Если вы театральный деятель, то думать: есть ли здесь «тюзятина», можно ли отправить это на фестиваль, чем это отличается от десятков других версий… Взрослый же вполне может задаться «философским» вопросом: всё-таки — лис или лиса? Это друг или соперница розы? Этот спектакль — заурядный или нет? С какой он планеты? Как именно играют актёры? Что это для них? Проходная работа? Роль их жизни? Про что это для них? Кто из них на самом деле пьяница и честолюбец, а кто — только играет…

Интересно и насколько сохраняется «авторский дух» произведения. И что это в данном случае? Или нужно искать «отечественную версию». Локализацию. Нужна ли «французскость», которая выражена не только в багетах, беретах и игре в «петанк» на фоне замков, но и в «сопротивлении», мучительной радости сопричастности к поэзии и прозе великой культуры, утончённости. За «Маленьким принцем» находятся вполне реальные события из жизни автора, более чем драматические. А если вспомнить дымок крематориев и братские могилы примерно в то же время, когда писалась эта сказка… То наша небольшая планета покажется ещё меньше. И вулканы зачадят ещё черней. Ну не будем же мы про это — детям…

Или всё это не так уж важно, а важно что-то вечное. Ещё более вечное. Авария в духовной пустыне. Поиск любви. И детства в себе, которое должно нас спасти. Приручение роз и лис. Последняя прямота, последняя святость. Может ли это понять ребёнок? Который ещё даже не понял, что он ребёнок, а мечтает о мире взрослых, где можно курить, пить, считать деньги, носить галстук… Самому выбирать, на какие спектакли ходить.

Одной из особенностей книги является удивительная утончённость и лаконичность повествования. Нет лишнего. (Хотя и её сокращают в некоторых переводах.) В спектакле много всего. Много смен освещения. Придумок. Решений. Детских рисунков. Буйства фантазии. В спектакле действует рассказчик, роза, человек из зала (перевоплощающийся в разных персонажей), куклы… Один актёр может исполнить несколько ролей. Много музыки и шумов (сценическая магия подчеркивается тем, что мы слышим шум наливаемой воды, хотя это работа с воображаемыми предметами и никакой воды нет). Это ещё и про веру в то, что мы все художники. Или были когда-то. Про силу воображения, которой может спасти от гибели. Про память о любимых. Даже о любимых книгах и героях. В конце есть даже «красивые лазерные эффекты», которые очаровывают детей. Дети радуются как дети. Играя с театральным дымом, если вдруг им становится немного скучно.

Жаль, что дети редко становятся хорошими режиссёрами на этой планете людей. Но зато они всё-таки самые благодарные зрители. Хотя, может быть, маленький театрик среди баобабов и живых зрителей гораздо важней самого большого в театральной пустыне.