Одним из политических последствий нынешнего украинского кризиса стало обсуждение сценариев возможного повторения казуса Крыма в других точках бывшего Советского Союза. Старые европейско-американские стереотипы и фобии по поводу «имперского возрождения России» (подогреваемые не в меру ретивыми отечественными «патриотами») исходят из того, что, единожды пойдя на пересмотр границ, установленных между бывшими союзными республиками, Москва не остановится. Но, пожалуй, наиболее интенсивно кандидатом на роль «второй Украины» номинируется Казахстан. В качестве доказательной базы сторонники данной версии приводят слова президента России Владимира Путина об отсутствии традиций казахстанской государственности до распада Советского Союза, произнесенные им на недавнем молодежном форуме «Селигер».

Но что, если оставить в стороне эмоции и попытаться проанализировать ситуацию в российско-казахстанских отношениях немного отстраненным взглядом? Думается, такой подход будет весьма полезен особенно для тех, кто привык говорить об «имперских происках» или будущих противостояниях, что называется, «на глазок», без всякого фактического материала.

«У Казахстана, у казахов никогда не было границы. В очерченных сегодняшних границах не было государственности никогда». Процитированный выше фрагмент — не отрывок из выступления кого-то из российских политиков. Это — прямая речь казахстанского президента Нурсултана Назарбаева, произнесенная им в национальном эфире еще летом 2005 года. То есть за 9 лет до украинского кризиса. Аналогичные идеи в разных комбинациях лидер Казахстана произносил не раз. Так, в июле 2011 года на животноводческом съезде в Алма-Ате он заявил: «Впервые обозначив границы казахского государства, мы довели это до Организации Объединенных Наций». При желании из таких цитат можно было бы составить многотомную монографию. Но главное не это, а понимание политической логики президента Назарбаева, который считает себя основателем современного Казахстана, а не преемником образований средневекового периода.

Как в связи с этим выглядит казахстанский государственный проект? В чем-то он повторяет общие тенденции для постсоветских республик. Основной закон Казахстана говорит о строительстве новой государственности на «исконной казахской земле», а тема «борьбы с империей» стала одной из центральных сюжетов в «нормативной историографии» республики (то есть признанный государственный канон учебников по истории). Однако присутствуют и принципиальные отличия, позволяющие выделить Казахстан из общего ряда. Политика Назарбаева нацелена не на исключение этнических меньшинств из политической жизни, а на их интеграцию (сложную, неоднозначную и многими в Москве критикуемую, но в целом принимаемую внутри страны). Руководство Казахстана всячески подчеркивает, что реализует не этнический казахский, а казахстанский проект, то есть реализует строительство гражданской нации («народ Казахстана»). В государственных органах и структурах местного самоуправления наряду с казахским языком используется русский, а сам глава государства в своих ежегодных посланиях парламенту республики и любых публичных выступлениях чередует использование обоих языков. «Предположим, что мы законодательно запретим все языки, кроме казахского. Что нас тогда ждет? Судьба Украины», — недвусмысленно заявил Назарбаев в августе 2014 года в интервью телеканалу «Хабар».

Во многом именно поэтому распад единого Советского государства не был так остро воспринят в Казахстане по сравнению с республиками Закавказья, Молдавией или Украиной. И за два десятилетия его существования здесь не возникло своего Приднестровья или Абхазии, хотя определенное недовольство кадровым доминированием представителей «титульного этноса» существует. При этом Россия, в отличие от Грузии или Украины, не используется как инструментальный образ врага для консолидации общественного мнения внутри страны.

Казахстан последовательно выступает за евразийскую интеграцию. Более того, само это понятие было введено в политический оборот президентом Назарбаевым. Ничего даже близко сравнимого мы не видели на украинской политической арене. По справедливому замечанию эксперта из Института экономики РАН Александра Караваева, «Казахстан не может претендовать на „державную“ политику в больших геополитических масштабах… Задача Астаны — малыми средствами достигать максимально возможных результатов». И на сегодняшний день Назарбаев воспринимается, как предсказуемый партнер и на Западе (свидетельством чему — председательство Астаны в ОБСЕ в 2010 году), и в России. Особенно геополитическая капитализация Казахстана повышается на фоне переформатирования натовского присутствия в Афганистане (с учетом того, что его граница с РФ уступает по протяженности только американо-канадской). К концу 2013 года товарооборот между Россией и Казахстаном достиг 25 миллиардов долларов США. И помимо этого в двусторонние контакты активно вовлекаются регионы, и не только приграничные. На сегодняшний день представители около 70 российских субъектов реализуют различные проекты в Казахстане.

Безусловно, при рассмотрении российско-казахстанских отношений не должно создаваться благостной картинки. Между Москвой и Астаной были зафиксированы разночтения по поводу отношений с Грузией (особенно в 2004-2008 годах). Казахстанское руководство не пошло на признание независимости Абхазии и Южной Осетии, заняло крайне осторожную позицию по Крыму и скептически смотрит на присутствие в рядах Таможенного союза Армении, которая контролирует Нагорный Карабах (а у Астаны налаженные отношения с Баку). Однако, если мы посмотрим на отношения между любыми союзниками (даже такой классический пример, как США и Израиль), то увидим наличие определенных и порой значительных противоречий. Самое главное здесь — находить приемлемые компромиссы и в некоторых случаях «соглашаться на несогласие». К слову сказать, тот же Казахстан после августовской войны 2008 года значительно сократил свое экономическое присутствие в Грузии. По словам грузинского эксперта Георгия Векуа, на сегодняшний день «излишне активно демонстрировать свое участие в экономике Грузии, которая движется в сторону Евросоюза…руководство Казахстана, видимо, не хочет».

Крайне важным политическим сюжетом для Казахстана является обеспечение преемственности власти. По мнению известного эксперта по Центральной Азии Андрея Грозина, если «Майдан» и грозит этой стране, так только в случае, если Нурсултан Назарбаев не оставит преемника. «Но скорее всего, он постарается передать власть — либо 'наследнику', который будет объявлен заранее, либо по схеме Дэн Сяопина»,- резюмирует политолог. В любом случае внутриполитический кризис (сопровождаемый внешним вмешательством) — не вирус. Украинский сценарий (равно, как грузинский или молдавский) не может быть пересажен на какую-то другую почву автоматически. Кто бы этого ни захотел. Тем паче, что, в отличие от Украины, российско-казахстанские отношения, несмотря на все имеющиеся проблемы, имеют позитивную динамику и интересные перспективы.