«Хотя дилемма безопасности предполагает стратегический выбор государства между сотрудничеством и соперничеством в условиях неопределенности, в случае зоны Каспийского моря мы можем видеть фактический отказ от соперничества, но без перехода к сотрудничеству». Об этом в ходе своего выступления в ходе конференции «Парадигмы международного сотрудничества на Каспии: военно-политический аспект», которая проходит 18 сентября в городе Актау (Казахстан), заявил профессор казахстанско-немецкого университета Рустам Бурнашев. ИА REGNUM на правах партнера конференции публикует доклад эксперта полностью.

Ситуация в области безопасности в зоне Каспийского моря является периферийным вопросом в изучении современных международных отношений. «Каспийский» вектор политики государств, входящих в данную зону (Азербайджана, Ирана, Казахстана, Туркменистана и России), за редкими исключениями, не является предметом озабоченности для общественного мнения в великих державах. Это не означает, что зона Каспийского моря не представляют интереса для исследований международных отношений. Сама концепция периферии в действительности является одной из центральной при анализе современных международных отношений.

Идея соотношения центра и периферии в системе международных отношений — достаточно распространенная в рамках теоретических разработок геополитического характера, неореализма или неомарксизма. Так, например, она фигурирует в качестве ключевой концепции у Х. Макиндера (Mackinder 1904) и И. Валлерстайна (Wallerstein 1979). Вопрос центра и периферии международных отношений имеет и практическое значение. Как отмечает Ф. Старр, «если регион не является самостоятельным центром, если лежащие в основе реалии неразрывно вовлекают его в периферийные отношения с одной или более внешними державами, то региональные государства неизбежно будут рассматриваться как объекты политики других стран, а не как самостоятельные субъекты» (Starr 2008).

В такой ситуации одним из ключевых вопросов становится вопрос регионализации:

1. Насколько обоснованно можно говорить о формировании региональных структур безопасности (региональных комплексов безопасности) в зонах Центральной Азии, Кавказа или Каспия.

2. Какие функции выполняют Центральная Азия, Кавказ и Каспий в системе международных отношений.

В статье вопрос регионализации зоны Каспийского моря рассматривается с точки зрения военной безопасности.

* * *

Основаниями регионализации сточки зрения вопросов безопасности выступают:

— наличие внешних границ региона, когда внутрирегиональные вопросы обладают большей значимостью, чем проблемы «внерегиональные»;

— анархичность региональных отношений, наличие между странами комплекса устойчивых отношений дружбы и вражды;

— баланс сил (распределение регионального влияния) между государствами, образующими комплекс безопасности.

События, происходящие в зоне Каспийского моря, не являются приоритетными для всех входящих в нее стран. Так, очевидно, что Россия, являясь державой глобального уровня, имеет комплекс стратегических интересов, которые в настоящее время фокусируются в европейском и восточноазиатском направлениях. Иран — региональная держава, выступающая одним из центров силы Ближневосточного комплекса безопасности.

Между странами зоны Каспийского моря отсутствуют и устойчивые отношения, которые могли бы описываться как устойчивые дружеские (или враждебные). На настоящий момент, в связи с функционированием Таможенного союза Белоруссии, Казахстана и России, а также формированием Евразийского экономического союза, наиболее близко к формату отношений, который может быть обозначен как дружеский, подошли Россия и Казахстан. Однако и в данном случае сфера рассматриваемых отношений весьма ограничена и охватывает только экономические вопросы.

Баланс сил, с точки зрения военной безопасности и регионального подхода, предполагает стратегический паритет на региональном уровне — состояние, обеспечивающее для потенциально конфликтных сторон равную вероятность победы в случае вооруженного конфликта. Баланс сил также означает, что в случае конфликта сторона, обладающая преимуществом, гарантированно понесет неприемлемые потери.

Как правило, исходной точкой определения наличия/ отсутствия баланса сил в регионе выступает анализ соотношения военных потенциалов — это первичный фактор, определяющий стратегию государств в ситуации неопределенности, особенно если политические режимы и идентичности стран, вовлеченных в подобный выбор, не совпадают, а уровень экономической взаимозависимости невелик.

Анализ военного потенциала стран, входящих в зону Каспийского моря (Таблица 1), позволяет утверждать, что баланс здесь обеспечивается не столько за счет стратегического паритета (военное доминирование здесь России и Ирана очевидно, особенно учитывая, что эти государства обладают возможностью оперативной переброски вооруженных сил в зону Каспия из других регионов), сколько за счет незаинтересованности сторон в конфликтном развитии ситуации, мотивированной политическими и экономическими обстоятельствами.

В этом плане показательна и динамика военных бюджетов стран зоны Каспийского моря за последние 5 лет (Рисунок 1). Резкий рост военного бюджета фиксируется только у России, что определяется ее особым восприятием взаимоотношений со странами Запада, которые позиционируются в последние годы как глобальное противостояние, направленное на снижение статуса России как державы.

Таким образом, текущая стратегия стран зоны Каспийского моря в военном и политическом секторах безопасности может быть описана как полностью соответствующая стратегии по предотвращению дилеммы безопасности — ситуации, в которой действия государства, направленные на повышение его безопасности (увеличение военной мощи или формирование союзов), подталкивают другие государства, входящие в один региональный комплекс безопасности с первым, к сходным ответным мерам, что производит напряженность и ведет к конфликту, даже если ни одна из сторон этого не желает. Хотя дилемма безопасности предполагает стратегический выбор государства между сотрудничеством и соперничеством в условиях неопределенности, в случае зоны Каспийского моря мы можем видеть фактический отказ от соперничества, но без перехода к сотрудничеству. При этом показательными являются:

— цели использования военно-морских сил на Каспии (защита прибрежных районов и нефтяной инфраструктуры) и их состав (в составе военно-морских сил преобладают патрульные корабли и катера береговой охраны);

— отсутствие в зоне Каспийского моря каких-либо попыток сформировать квазирегиональные структуры сотрудничества, подобные ОДКБ и ШОС.

* * *

Периферийные зоны могут выступать либо как самостоятельные регионы, либо выполнять роль изолятора или буфера. В зоне Каспийского моря, также как на Кавказе и в Центральной Азии, не сформировалось самостоятельного комплекса безопасности. Соответственно она играет функцию изолятора и буфера.

Понятие буфер фиксирует понимание периферии как зоны делимитации на межрегиональном уровне: функции изолятора начинают проявляться, когда на региональные динамики накладываются динамики соседних регионов и региональных держав. Межрегиональный уровень отношений безопасности в зоне Каспийского моря определяется следующими факторами:

— в зону входят и активно присутствуют акторы глобального (Россия) и регионального (Иран) уровней;

— слабость Азербайджана, Казахстана и Туркменистана как государств оставляет зону относительно открытой для проникновения внешних сил;

— в зоне сущностные структуры (структуры взаимозависимости безопасности) очень слабы и, в лучшем случае, находятся в процессе формирования.

Совокупность этих факторов определяет то, что зона Каспийского моря не столько объединяет Центральную Азию и Кавказ, а также Россию и Иран, сколько разделяет их, сохраняя при этом пространство для более активного присутствия внешних сил.

Возможность более активного присутствия внешних сил в зоне Каспийского моря позволяет говорить о ней как о изоляторе. Страны зоны Каспийского моря могут рассматриваться как зона для оказания влияния в двух аспектах:

— как периферия, используемая внерегиональными силами в качестве плацдарма с целью оказания влияния на этот региональный комплекс;

— как периферия, используемая внерегиональными силами в качестве плацдарма для влияния на соседние страны и регионы.

Как уже отмечалось ранее, существуют ситуации («наложение»), когда фиксируется значительное присутствие внешних держав в регионе, подавляющее региональные динамики и связи в области безопасности. Как правило, наложение происходит через некоторые страны, входящие в региональный комплекс, которые позиционируются как «стратегические партнеры» тех или иных внерегиональных сил.

Наиболее четко «наложение» в зоне Каспия проявилось в середине 1990-х годов и в середине 2000-х годов. Тем не менее, Каспий, вопреки расчетам некоторых лидеров стран, входящих в зону Каспия, не стал занимать ведущего места в приоритетах внешних акторов.

* * *

Еще одной важной характеристикой зоны Каспийского моря как периферии является то, что безопасность входящих в нее стран (прежде всего, держав локального уровня — Азербайджана, Казахстана и Туркменистана) относительно традиционных угроз до недавнего времени обеспечивалась на глобальном уровне современных международных отношений — нормами международного права, такими как принцип суверенитета и невмешательства, нерушимости границ и права наций на самоопределение (Job 1992: 12-13; JacksonandRosberg 1986). Так, практически ни один конфликт в Центральной Азии и вокруг нее не вышел за рамки государственных границ и не приобрел межгосударственного измерения. Наиболее показательны в данном случае:

— гражданская война в Таджикистане (1992-1997), вовлеченность в которую других стран Центральной Азии в качестве миротворцев было крайне ограничено;

— противостояние в Афганистане между движением «Талибан» и Северным альянсом в 1994-2001 годах, затронувшее страны Центральной Азии только через ограниченное число беженцев и дислокацию Объединенной таджикской оппозиции на территории Афганистана;

— конфликт в июне 2010 года в южных областях Киргизии — даже Узбекистан, имевший все основания и предпосылки вмешаться в него, дистанцировался от конфликта и ограничился только временным принятием беженцев.

Ситуация на Кавказе несколько более сложная, в связи с проблемой Нагорного Карабаха, а также развитием событий 2008 года в Грузии. Последние события, а также процессы, происходящие вокруг Украины и Крыма, серьезно влияют на понимание эффективности норм международного права. Эти события показали, что не все акторы на постсоветском пространстве придерживаются этих норм. Так, Россия склонна рассматривать это пространство с точки зрения концепции сфер влияния. Основной проблемой является то, что Россия и Запад описывают ситуацию в двух несовместимых дискурсах. Для Запада, например, проблема Украины — локальный или региональный конфликт, который может быть решен при наличии желания крупных игроков. При этом для Запада очевидно, что ни одна держава (за исключением России) не имеет какой-либо заинтересованности в поддержании конфликта. Россия описывает конфликт как одно из ключевых геополитических противостояний современности, в котором интересы России идут в разрез с интересами Запада. Такое восприятие может распространиться как на Центральную Азию, так и Кавказ. Более того, теперь любая страна в Центральной Азии или на Кавказе может воспринимать постсоветское пространство с точки зрения сфер влияния.

* * *

Таким образом, зона Каспийского моря не имеет признаков регионализации с точки зрения вопросов обеспечения безопасности. Одновременно она выполняет функции зоны делимитации (изолятор) и оказания влияния на соседние региональные комплексы и некоторые страны, входящие в зону (буфер).

Структурные особенности зоны Каспийского моря существенно ограничивают возможность проявления конфликтов между странами, входящими в нее, в форме обычных войн или вооруженных конфликтов. Аналогичные ограничения налагаются на возможности военного вмешательства в зону Каспийского моря внешних акторов. Однако сохраняется риск развития конфликта по схеме гибридных войн — вид ассиметричных военных действий, сфокусированных не только на конфликтной зоне, но и на международном сообществе, и включающий в себя комбинацию элементов обычной войны, малой войны(в том числе — диверсионные, партизанские и террористические действия), информационной и кибервойны.