Украинский кризис оказывает интенсивное влияние на политическую, военную и экономическую ситуацию в Закавказье. Страны региона принимают активное участие в дипломатических баталиях вокруг украинской проблемы, заодно корректируя свою внешнюю политику. Если Ереван проголосовал против принятия подготовленной Киевом резолюции о территориальной целостности Украины, Баку и Тбилиси были в числе стран, поддержавших решение. Де-факто власти Киева официально поблагодарили Баку за поддержку, а из Армении отозвали посла. В целом, украинский кризис и процесс самоопределения Крыма способствовали укреплению "разделительных линий" между странами Закавказья, повысив градус противоречий относительно будущего региона и его геополитического позиционирования.

Очевидно, конструкция, при которой Грузия движется в НАТО, Армения состоит в ОДКБ, а Азербайджан декларировал нейтралитет - не кажется сколь-нибудь логичной и от того устойчивой с точки зрения региональной стабильности. Страны региона ориентируются в своей внешней политике на разные и при этом конфликтующие между собой центры влияния: Армения готовится ко вступлению в Таможенный союз и состоит в едином с Россией оборонном блоке, в числе приоритетов Грузии - вступление в НАТО и ЕС, а Азербайджан - формально декларировал нейтралитет, но тесно связан с интересами западного альянса в энергетической сфере, а в военном плане ориентирован на Турцию - государство НАТО.

Вдобавок к этому в регионе тлеют территориальные и этно-религиозные конфликты, оставленные, как и вопрос Крыма, в наследство от СССР. События на Украине, ставшие во многом результатом открытого столкновения интересов внешних сил, безусловно, лишь усилили витающее в закавказских обществах чувство предстоящего неминуемого взрыва. События же в Крыму стали поворотным пунктом в восприятии того, через что прошли и чего в итоге добиваются Абхазия, Южная Осетия и Нагорный Карабах. Регион пребывает в состоянии перманентного ожидания развязки этой стратегической головоломки, прекрасно понимая, что простых решений здесь нет и не будет.

С другой стороны, кризис на Украине задал совершенно новый тренд всей международной политике, вынуждая закавказские элиты действовать очень активно, но при этом осторожно. Если Грузия использует украинский фон для интенсификации своих отношений с США и ЕС, то Азербайджан, напротив, предпринимает меры по качественному улучшению отношений с Россией и Ираном. Армения, в свою очередь, демонстрирует готовность к высоким темпам интеграции с Россией, но при этом пытается всячески сохранить динамику сотрудничества с политическими и деловыми кругами Запада через подписание так называемой политической части соглашения об ассоциации с ЕС.

Перспектива углубления кризиса на Украине чревата для стран Закавказья множеством практических и стратегических рисков. Например, масштабная дестабилизация ситуации на Черном море может резко негативно сказаться на снабжении региона через грузинские порты Поти и Батуми. Особенно рискует в этом случае Армения, использующая потенциал украинского морского порта Ильичевск. Кроме того, на Украине проживает значительное число армян, грузин и азербайджанцев. Кризис будет способствовать их активному обратному потоку, к чему страны региона сегодня явно не готовы. Та же Армения уже принимает тысячи беженцев из Сирии и Ливана.

Стратегические риски стран региона связаны также и с теми тектоническими изменениями, которые мы наблюдаем параллельно с украинским кризисом на глобальной политической арене. Надо понимать, что украинский кризис для стран Закавказья стал дополнительным дестабилизирующим фактором, вдобавок к уже активно развивающемуся кризису на Ближнем Востоке. От исхода глобальной конкурентной борьбы в складывающемся многополярном мире будет зависеть и политика таких региональных тяжеловесов, как Турция и Иран, что является еще одним вызовом для стран Закавказья.

На вышеописанном фоне стоит выделить некоторые симптоматичные процессы и события последних месяцев:

- Проведение заседания начальников Генштабов Вооруженных Сил стран СНГ в столице Азербайджана и официальный визит Ильхама Алиева в Иран. Как представляется, Баку пытается укрепить ось "север-юг" - расширить или симулировать расширение отношений с Россией и снять острые противоречия с Ираном. Это может свидетельствовать о неуверенности азербайджанской власти в силовом потенциале и геополитическом влиянии своего основного и традиционного союзника - Турции. Тем более, что последняя все глубже увязает в сирийской войне, трансграничном конфликте с курдами и собственных внутриполитических проблемах.

- Визит делегации Грузии во главе с президентом Георгием Маргвелашвили в США, переговоры с Бараком Обамой. Грузинский президент и премьер Ираклий Гарибашвили до этого выступили с целым рядом антироссийских заявлений, однозначно осудив результаты референдума в Крыму. Тем самым, новое грузинское правительство активно использовало кризис на Украине для интенсификации своих контактов с Вашингтоном, однако каких-либо однозначных дивидендов пока не получило. Да, вопрос о вступлении Грузии в НАТО муссируется чаще, но практической реализации в среднесрочной перспективе не получит. Об этом прямо заявили представители США и ЕС.

- Возобновление контактов между Арменией и Азербайджаном вокруг урегулирования нагорно-карабахской проблемы. Переговоры на уровне глав МИД в Москве 4 апреля, а также короткая встреча президентов двух стран Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева на саммите по ядерной безопасности в Гааге в конце марта могут свидетельствовать о попытке уточнения позиций сторон в "посткрымской реальности". На этом фоне нельзя не заметить несколько искусственную активность американского посредника - сопредседателя МГ ОБСЕ Джеймса Уорлика. Внимание США к Карабаху, как к очередной потенциальной точке взрыва в пространстве геополитических интересов России, в текущий момент совершенно оправдано и опасно. С этой точки зрения Карабах сегодня интересует США больше, чем Грузия, успешно откинутая Россией из других "интересных" для США "точек взрыва" - Абхазии и Южной Осетии.

- Резкое усиление боевого потенциала и существенная активизация учебных маневров российской армии в Армении. На вооружение военной базы РФ поступила партия многоцелевых истребителей четвёртого поколения МиГ-29, сформирована вертолетная эскадрилья, заметно усилены возможности ПВО, совмещенной с армянской системой и контролирующей весь регион.

- Внутриполитические изменения в Армении. Отправлен в отставку премьер-министр страны Тигран Саркисян, сначала интенсивно продвигавший "евроинтеграцию", а затем столь же интенсивно - вступление в Таможенный союз. Отставка правительства Армении не связана прямо с событиями на Украине, однако новое правительство страны будет вынуждено окончательно расставить приоритеты и перейти к конкретным действиям.

Времени и возможности для баланса отныне не существует, что неизбежно сделает политику стран региона - Азербайджана, Армении и Грузии реакционной, но при этом акцентированной и предметной.

Крымский референдум создает новую ситуацию и открывает широкие возможности для Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха. По части карабахской проблемы, которая, в отличие от абхазской и юго-осетинской, пребывает в состоянии медленной разморозки и беспредметных переговоров, возникает закономерный шанс проведения нового референдума об объединении НКР с Арменией. Это в точности повторит "крымский прецедент". В случае поддержки со стороны России, такой сценарий станет началом конца для Азербайджана. Но есть и другой вариант: Москва создает возможность разрешения карабахской проблемы путем интеграции всего конфликтного пространства в Евразийский союз. Это уже зеркальное отражение схемы, примененной Евросоюзом и США в случае с Косово и Сербией. Примененной, но не доведенной пока до конца из-за слабости европейских структур и тяжелой экономической ситуации в ЕС. В любом случае, для Азербайджана и Армении должно быть очевидно, что мирный исход карабахской проблемы не может состояться вне поля влияния России, поскольку будет означать переход всего региона под контроль НАТО.

Особняком в регионе стоит фактор Ирана. Наблюдающееся сближение позиций Тегерана и США, связанное, судя по всему, с ходом силового и политического противоборства на Ближнем Востоке и задачами Вашингтона в Афганистане и Пакистане, может в перспективе воздействовать на расклад сил в Закавказье. Не случайно, иранский президент Хасан Роухани в очередной раз озвучил готовность Ирана участвовать в урегулировании карабахского конфликта непосредственно во время встречи с Ильхамом Алиевым в Тегеране. Данный иранский "месседж" периодически подается то Еревану, то Баку, подтверждая неизменный и прямой интерес Ирана к ситуации, развивающейся у ее границ - вокруг Карабаха. С другой стороны, и Ереван, и Баку, оказываясь в тупиковой ситуации, периодически востребуют данный "месседж" Ирана - как третьей заинтересованной приграничной страны, действующей с позиции нейтралитета и готовности к посредничеству. В практическом плане, это выводит карабахский процесс из замкнутой системы противостояния России и Запада.

Далее... Поскольку Запад, не признавая де-юре вхождение Крыма в состав РФ, на деле смирился с этим, можно ожидать, что и Южная Осетия в перспективе поставит вопрос о проведении референдума, аналогичного крымскому, в результате чего войдет в состав России. Такое развитие событий тем более вероятно, что осетины являются разделенным народом, и их объединение в рамках единого субъекта РФ (Республика Алания) представляется естественным. Решение этого вопроса представляется делом времени и удобной политической конъюнктуры. Непризнание такого шага со стороны значительной части международного сообщества будет иметь не большее значение, чем сейчас имеет непризнание юго-осетинской государственности.

Для Абхазии логичным выглядело бы укрепление своей молодой государственности при наличии особых отношений с Россией. Сухум должен сделать ставку на решение проблем экономического и инфраструктурного порядка. При этом, формирование стратегического формата взаимодействия Абхазии с новым субъектом РФ - Крымом создаст на Черном море своеобразную неприступную "хорду" - линию защиты российского черноморского побережья, а также всего северо-восточного Черноморья. Грузия и Украина, естественно, попадают в зону этого влияния, лишаясь какой-либо возможности развивать более или менее дееспособный военный флот.

Тем не менее, в ближайшей перспективе Грузия вряд ли смирится с реальностью и неизбежно продолжит дрейф в сторону Евросоюза и НАТО, хотя перспективы вступления в евро-атлантическое сообщество для закавказской республики остаются более чем туманными. Запад, понизив уровень взаимодействия с Россией из-за крымского кризиса, не углубил в той же мере отношения с Тбилиси, хотя включение Грузии в НАТО могло бы стать практически симметричным ответом на включение Крыма в состав РФ. Однако без военно-политической связи с Украиной, без открытых конфликтов с Россией, которые активно провоцировал Саакашвили, Грузия будет терять свое геополитическое значение для Запада, оставаясь твердо на позициях транспортного коридора из каспийского региона в черноморский - маршрутом, который будет использован для вывода войск США и союзников из Афганистана, и одновременно поставщиком живой силы для миротворческих операций Запада.

Фундаментальное влияние на обстановку в регионе продолжит оказывать нагорно-карабахский конфликт. После событий вокруг Крыма взаимодействие держав в карабахском вопросе будет носить более формальный, нежели прежде, характер, что повышает военные риски. В свете изложенного можно ожидать, что процесс карабахского миротворчества на некоторое время войдет в очередную стадию стагнации, но при этом опасность возникновения новой войны снизится за счет укрепления силового статус-кво.

Однако и здесь не может быть полной ясности. До 2008 года Москва избегала по понятным причинам открывать "ящик Пандоры" самоопределения. Теперь опасения, связанные с проблематикой Северного Кавказа, перестали играть роль сдерживающего фактора. Потенциал Северного Кавказа был направлен в пользу России во время войны в Южной Осетии, сегодня потенциал Татарстана направляется на урегулирование проблем в Крыму. И дело здесь отнюдь не только в стремлении "зеркально" ответить Западу за "косовский прецедент". Исторический опыт свидетельствует, что Россия имеет возможность твердо контролировать ситуацию на Северном Кавказе только в случае, если опирается на прочный плацдарм в Закавказье. Без этого сепаратистские тенденции могут представлять существенную опасность, причем не только для России, но и ее закавказских соседей, скажем, той же Грузии. Сегодня присутствие в Абхазии и Южной Осетии позволяет России уверенно контролировать весь северо-запад и центр Закавказья, а в Армении - юг и юго-восток.

Однако контроль этот имеет преимущественно военно-политический и экономический характер, тогда как масштабность задач требует интенсивной гуманитарной, информационной и культурной работы, поскольку только она может преобразить имидж России в закавказских обществах из доминирующей силы в доминирующую цивилизацию.

Акопян Виген - главный редактор ИА REGNUM