Южная Осетия, 28 декабря, 2013, 14:54 — ИА Регнум. Применительно к Южной Осетии и ситуации вокруг нее принято в последние годы говорить исключительно об экономике, причем, сперва в сурово-негативном тоне, а затем уже с интонацией Оскара Уайльда периода Редингской тюрьмы. Абсолютно дотационная экономика, нулевой инвестиционный климат, коррупция как образ жизни, социальное иждивенчество всех слоев общества - с такими оценками начинался 2013 год. И это на фоне высокой устойчивости местных властей к любым инновациям, реформам и инициативам, особенно, если они исходили из Москвы. Любое здравое или хотя бы новое слово очень быстро грамотно забалтывалось на местном уровне, а критика дискредитировалась вовремя поднятой искусственной волной местечкового национализма: "мы тут сами все знаем, незачем нам указывать". К началу лета у той части московских чиновников и экспертов, которые искренне пытались разобраться в происходящем в РЮО, попросту опустились руки. Выяснилось, что самый эффективный способ избежать коррупции и хоть как-то сдвинуть мыслительный процесс с мертвой точки - это, как говорили в советской армии, "устроить жизнь по уставу". Экономическое развитие и планирование превратилось в жесткий контроль за выполнением уже ранее оговоренного объема работ и расходования средств без намека на развитие. Инвестиционная программа выродилась в набор не связанных между собой объектов для строительства, а ключевым словосочетанием стала "проектно-сметная документация".

"Давальческая экономика" продолжала стимулировать социальную безответственность, что на местном уровне выродилось в "попрошайничество" - стремление любыми средствами втиснуться в Инвестиционную программу, как правило, с использованием личных связей. Инфраструктурные изменения касались только стратегических объектов военного или двойного назначения, на которые РФ в любом случае выделяла бы деньги, какое бы правительство не сидело в Цхинвале. Сильно перехваленная швейная фабрика и та стабильно показывает убытки, что стало вызывать вопросы к принципам ее налогообложения и инвестиционного соглашения.

Все, однако, оказалась не так трагично, стоило лишь немного сместить акценты. Грамотно заданный вопрос содержит в себе половину ответа. И вопрос был: "а дальше-то что?". Подобная, с позволения сказать, экономика просто обязана умереть еще до окончания срока президентской каденции Леонида Тибилова. Штампование популистских социальных объектов (спортшкол, например) привело бы к необратимым социальным и образовательным изменениям в структуре общества. Лозунг на увеличение численности населения без создания достойных рабочих мест и медицинского обслуживания вообще поражал воображение. Республика уверенно и целеустремленно катилась в пропасть, глубина которой была хорошо заметна со стороны, но в Цхинвале упорно стелили соломку, мысля временными категориями "от транша до транша", и увлекшись крупномасштабным партийным строительством.

Ситуация постепенно стала меняться к осени, когда ответ на вопрос "что дальше?" начал обретать черты 3D фильма. Оказалось, что единственное спасение от грядущей катастрофы - не в замене асфальта, строительстве водопровода и завозе коров из Австралии, а в более объемном взгляде на будущее. Появилось понимание того, что судьба республики - в более отдаленной перспективе, а не заканчивается с истечением срока полномочий президента, правительства или парламента.

Однако на первом этапе создание перспективных среднесрочных и долгосрочной программ экономического развития РЮО вновь натолкнулось на привычный способ мышления: документы эти все также напоминают набор случайных инвестиционных проектов, не имеющих общего фундамента - конечной цели. Создалось впечатление, что мыслить такими стратегическими категориями в Цхинвале никто не то что уже не хочет, а просто не может.

Изменение самой формы мышления из чисто прикладной на идеологическую моментально отразилось на всей политической сфере общества. Еще одним знаковым фактором 2013 года стала неожиданно бурно вспыхнувшая дискуссия о перспективах независимости. В РЮО и вокруг нее, в том числе в диаспоре, образовалась довольно крупная и влиятельная прослойка, поднявшая лозунг о вхождении в состав России. Поскольку никаких реальных шагов для этого никто не предлагал, в связи с очевидной их невозможностью, дискуссия эта быстро переросла в политическую свару. С каждым месяцем накал страстей набирал обороты, оба идеологических лагеря - и сторонников независимости, и сторонников объединения принялись записывать друг друга в "предатели" и "наймиты".

Между тем, невооруженным глазом было видно, что лозунг "вхождения" или "объединения народа" (на этом этапе многие запутались в терминах) на самом деле банально используется в узких политических, предвыборных целях. Начался бурный рост политических партий, большинство из которых призваны быть только спойлерами на предстоящих парламентских выборах. Началась поляризация и среди финансовых группировок, особенно, в диаспоре, большинство из которых поддержали именно "объединителей", поскольку эта среда позиционирует себя как "оппозицию" существующему режиму. Академическая дискуссия превратилась в идеологическое противостояние, в котором российская сторона быстро запуталась и, как уже привыкла в таких ситуациях поступать, - махнула на это рукой. Обостряет предвыборную ситуацию и чисто цхинвальская отличительная черта: крайняя персонификация всего происходящего. У политических партий практически нет ни одной внятной программы, зато тщательно муссируются личные качества ее руководителей и просто видных представителей, их прошлое и настоящее, родственные связи, быт и личная жизнь. Высокие технологии вошли в жизнь РЮО в виде интернет-троллей, прослушки, вброса слухов и сбора компромата. Некоторые партии и общественные организации бросились искать себе союзников в Москве и, по-провинциальному не разобравшись, куда попали, очень быстро оказались втянуты в подковерную борьбу уже на российском уровне.

На этом фоне исключительно заброшенным и поросшим бурьяном оказалось одно из наиболее важных для РЮО направлений - международное. МИД проявил себя как едва ли не самое недееспособное ведомство. Его руководство увлеклось политическими играми с несколькими политическими партиями и исполнением танцевальных номеров на праздниках в Абхазии. Оно умудрилось даже оказаться в центре коррупционного скандала, связанного с квотами на поступление югоосетинских абитуриентов в МГИМО. До сих пор нет даже намека на концепцию внешней политики, а от странных действий МИДа РЮО у российских дипломатов волосы шевелились. В свою очередь российское посольство в Цхинвале уже давно впало в коллективную кому, а действия Россотрудничества на всем постсоветском пространстве нет смысла даже комментировать.

Не менее проблемной оставалась до последнего времени и сфера гражданского общества. Свобода слова носит, мягко говоря, надуманный характер. В республике сохраняется "неформальная" цензура, "телефонное право" и, что особо неприятно выглядит со стороны, самоцензура. Новый глава Комитета по печати и информации предпринял летом и осенью ряд косметических шагов для улучшения обстановки, которые, однако, общую тенденцию не переломили. Недостаток квалифицированных кадров компенсируется перестановками наиболее лично лояльных персонажей. Распространилась практика личных выпадов в адрес журналистов, а никакого прорыва в общении с российскими СМИ так и не произошло.

Однако в последние несколько месяцев под личным давлением помощника президента России Владислава Суркова ситуация стала меняться. В первую очередь речь идет о позиции президента Тибилова, который, хотелось бы надеяться, все-таки склонен к большей открытости, чем ряд одиозных представителей его окружения. По крайней мере, он в ней заинтересован, и можно предположить, что ему лишь недоставало той поддержки в этом направлении, которую оказал ему Владислав Сурков.

Беспрецедентная жесткость, проявленная новым помощником президента РФ в отношении всего негатива и персонально руководства РЮО, потрясла сами основы цхинвальского мироощущения. Сурков оказался нечувствителен к традициям местного гостеприимства, не воспринял некоторые особенности этикета и манеры поведения (а именно на этом сломались в свое время ряд его предшественников и персонал посольства), но, одновременно с этим, открыт для понимания ряда специфических социально-бытовых деталей. В то же время его управленческий аппарат до сих пор до конца не сформирован, а принципиальная схема контроля за ситуацией (в том числе и финансовой) не создана по чисто российским бюрократическим причинам. Его возвращение в кремлевскую обойму вновь спровоцировало аппаратную войну со стороны его влиятельных недоброжелателей. В нее невольно и по незнанию оказались втянуты и ряд политических группировок в самой Южной Осетии, а также часть диаспоры, которая уже несколько лет как ориентирована на "другую башню" Кремля.

По сути дела кадровое изменение "кураторства" со стороны России очень быстро изменило идеологическую атмосферу в РЮО. За исключением, пожалуй, искусственно подогреваемого нездорового национализма, выросшего на пустом месте буквально на глазах. Но следует отметить, что всем положительным тенденциям в республике от роду не более 3-4 месяцев, и это при том, что реально вопросами РЮО в режиме "полного погружения" в Москве занимаются считанные на пальцах одной руки люди.

Так что новогодние праздники в Южной Осетии и вокруг нее вряд ли можно считать неким рубежом или новым этапом, поворотным пунктом. Скорее, всех прервали в самом начале. И есть все основания надеяться, что 2014 год будет лучше, чем 2013-й.

Евгений Крутиков.