В последнее время в российском официозе стала весьма популярной тема "мягкой силы" (soft power) во внешней политике России. В частности, достаточно широко она обсуждается на информационном ресурсе Российского совета по международным делам.(1) Отчасти толчок для обсуждения экспертами "модной тематики" дал указ президента РФ от 7 мая 2012 года "О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации", в тексте которого инструментам "мягкой силы" во внешней политике России был отведен отдельный параграф. Чуть ранее, в феврале 2012 года, в статье "Россия и меняющийся мир" Владимир Путин охарактеризовал "soft power", как "комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия".

Министр иностранных дел Норвегии Юхан Йорген Холст на открытии Норвежско-Поморского университетского центра в Архангельске. Апрель 1993 года. Источник: ресурс Норвежско-Поморского университетского центра.

Напомним, что согласно концепции Джона Ная, под "мягкой силой" понимается комплекс мер, позволяющих добиваться во внешней политике поставленных целей посредством формирования чувства "симпатии" к стране ее проводящей. По Наю, "мягкая сила" - это "способность государств привлекать других на свою сторону, добиваясь поддержки собственной повестки дня в международных отношениях путем демонстрации своих культурно-нравственных ценностей, привлекательности политического курса и эффективности политических институтов".(2) Под "поддержкой собственной повестки дня" следует понимать и навязывание инициативы, т. е. наступательную политику. Что касается "привлекательности", то под ней можно подразумевать любые ценностные характеристики: культуру, спорт, научные, образовательные и технологические достижения и т. д.

Отметим, что политика "мягкой силы" в свое время успешно использовалась Советской Россией и СССР, когда и понятия такого еще не существовало в идеологической практике.

Технология "мягкой силы" в значительной степени способствовала победе Запада в Холодной войне. Новейшая история продемонстрировала, что современные информационные технологии придают небывалый размах политике "мягкой силы". Подвижки в российской внешней политике в отношении "мягкой силы" наметились после "цветных революций" на пространстве СНГ. Новые стимулы дала т. н. "арабская весна". Все эти "революции" при ближайшем их рассмотрении происходили с использованием самого широкого инструментария "мягкой силы". Управляемая "мягкая сила" смогла парализовать основные государственные институты, включая и силовые структуры.

Несмотря на широкое обсуждение в нашей стране экспертами, сущность политики "мягкой силы" все еще остается непонятной. Активность Запада в построении структур "мягкой силы" на постсоветском пространстве, как кажется, также остается не понятой до конца политтехнологией. Все согласны с тем, что России не хватает эффективной политики "мягкой силы" и, что целью применения "мягкой силы" должно стать повышение уважения к России. Но только ли? Ведь в практическую плоскость должен быть поставлен еще и вопрос о противодействии враждебной России политики "мягкой силы".

Поэтому мы предлагаем российским экспертам отойти от абстрактно-теоретических рассуждений в отношении политики "мягкой силы" и попытаться на конкретных примерах и в каждом случае конкретном материале рассмотреть прецеденты политики "мягкой силы" и ее последствия в разных общественно-политических и культурных сферах России. Объектом внимания должны стать конкретные учреждения: научно-исследовательские институты, университеты, НКО, киностудии и т. д.

* * *

В последние годы Россия, признав геополитическую ценность Арктики, старается вернуть утраченные в последние десятилетия позиции, в срочном порядке пытаясь укреплять свой военный, научный, культурный и промышленный потенциал в собственном приполярном регионе. Однако здесь, как выясняется, наша страна столкнулась с противодействием, в том числе, по направлению формируемой скандинавскими государствами и США политики "мягкой силы". В ряде своих публикаций мы уже констатировали, что созданный специально в Архангельске федеральными властями для утверждения российских позиций в Арктике Северный Арктический Федеральный университет (САФУ) стал объектом политики "мягкой силы" Норвегии, да так, что в итоге оказался в ее сетях. Из объекта этой политики САФУ сам стал превращаться во враждебный российским интересам ее субъект. Мало того, что САФУ стал обслуживать столь важные в арктической гонке идеологические концепции геополитического соперника (3), уже совсем невероятный факт: в отдельных эпизодах 2011, 2012 и февраля 2013 года САФУ под управлением ректора Елены Кудряшовой стал демонстрировать двойную лояльность, с одной стороны, своему формальному суверену - Москве, а, с другой, - Осло. Как дошел до такого состояния лишь созданный в 2009 году этот федеральный университет в Архангельске? Очевидно, что в данном случае истоки политики "мягкой силы" должны уходить в предшествующую эпоху, поскольку эффективным рассматриваемый нами этот тип политики может стать только по истечению довольно продолжительного периода времени. И, действительно, при изучении вопроса находишь, что истоки норвежской политики "мягкой силы" берут начало в конце 80-х - начале 90-х годов ХХ века, т. е. в период ликвидации СССР.

Итак, все началось с прибытия в августе 1986 года в порт Архангельска норвежской яхты "Паулина" с норвежской делегацией на борту. В ее составе были: заведующий кафедрой истории Университета Тромсе профессор Хенри Минде, стипендиат Фюльсос, главный реставратор яхты "Паулине" Трофф, директора музеев городов Варде и Вадсе Пирье Саариниеми и Валинг Гортер-Гренвик, представители норвежских СМИ. Разрешение региональным властям на прием прибывшей на "Паулине" иностранной делегации дал телеграммой в местный обком партии генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Обком поручил своему бывшему инструктору, а в тот момент ректору Архангельского государственного педагогического института (АГПИ) Владимиру Булатову прием этой иностранной делегации. Булатов возглавлял и ответную морскую экспедицию под парусами в Норвегию в 1988 году. Результатом встреч и бесед с норвежцами стало решение начать совместные комплексные научные исследования по вопросам освоения Арктики, налаживанию русско-норвежских исторических и культурных связей. Так начались прямые культурные контакты между Архангельском и Норвегией. В 1989 году в АГПИ была проведена XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии, а в 1991 году АГПИ заключил свой первый договор с норвежцами - высшей школой в городе Альта. В соглашении оговаривался пункт об обмене студентами и преподавателями: три студента и один преподаватель в год. С этого момента норвежская сторона стала проявлять "искренний интерес к подготовке кадров". Так стартовали международные обмены из Архангельска в сторону Норвегии, имевшие ярко выраженный несбалансированный характер.

Это был всего лишь начальный этап. Осуществление политики "мягкой силы" возможно только через конкретные учреждения. В случае с Архангельском они начали создаваться после уничтожения СССР при участии местной партийной номенклатуры. В этом деле ее доверенным лицом и одновременно доверенным человеком у норвежцев стал ректор АГПИ Владимир Булатов. Поэтому и сеть учреждений для норвежской политики "мягкой силы", благодаря Булатову, изначально создавалась при АГПИ, преобразованном по правительственному указу от 15 ноября 1991 года в Поморский государственный педагогический университет имени Ломоносова. Поэтому неслучайно, что Поморский университет был упомянут в Декларации о сотрудничестве в Баренцевом Евро-Арктическом регионе, подписанной в январе 1993 года министрами иностранных дел шести стран. От Российской Федерации этот документ подписал министр иностранных дел РФ Андрей Козырев. При создании Баренцева региона ректор преобразованного из АГПИ Поморского университета (4) Булатов руководил его комитетом по науке и высшему образованию, в который вошли ректоры университетов скандинавских стран. В первый цикл деятельности норвежского Баренцева Евро-Арктического региона Булатов возглавлял рабочую группу "по распространению знаний". В ноябре 1992 года он организовал в Архангельске очередные XXI Ломоносовские чтения по "нетрадиционной тематике": "Баренцево море - наш регион". При прямом участии Булатова в Декларацию о создании Баренцева региона при ее подготовке было включено положение о создании "Центра культуры поморов" при Поморском государственном университете в Архангельске. Однако идея "поморской" трансграничной идентичности Баренцева региона была тогда только в норвежском стратегическом проекте.(5) Местное сообщество не было еще готово к подобного рода кардинальной подвижке в собственной этнической идентичности. Ее надо было подготовить десятилетиями упорной культурной работы. Поэтому вместо "Центра культуры поморов" в апреле 1993 года при Поморском университете в Архангельске был создан Норвежско-Поморский университетский центр. Формально он был создан по договору между Поморским университетом и университетом города Тромсе. Однако практический план его создания был разработан Центром арктических исследований Руальда Амундсена. Этот норвежский Центр в ноябре 1992 года, т. е. еще до конференции в Киркинессе, представил норвежскому МИДу доклад "Развитие компетенции в Баренцевом регионе". План сотрудничества с Россией предполагал финансирование на 1992-1996 годы в размере 200 млн. норвежских крон для развития образования и исследований в таких сферах, как новые программы преподавания, общественные науки, юриспруденция, охрана окружающей среды, преподавание русским норвежского языка, создание различного рода исследовательских сетей и центров. Созданный в соответствии с этой программой Норвежско-Поморский университетский центр в Архангельске стал связующим звеном между российским университетом и высшими учебными заведениями северной Норвегии. Официально заявленной целью работы Норвежско-Поморского университетского центра было преподавание на его базе норвежского языка и содействие в развитии образовательных и культурных контактов между Поморским университетом и вузами Северной Норвегии. Однако, являясь по своему формальному статусу "университетским", Норвежско-Поморский центр в своей текущей деятельности стал далеко выходить за рамки высшего образования, затрагивая местную социальную сферу, сферу культуры, контактируя с различными учреждениями города. Центр был открыт 25 апреля 1993 года во время проведения в Архангельске международной конференции по теме "Баренцев регион: сотрудничество в сфере образования и научных исследований", организованной университетами Архангельска и Тромсе. На конференцию из Тромсе прибыли более 120 преподавателей и научных работников Скандинавии, в подавляющем большинстве из Норвегии. Конференцию посетили министры иностранных дел РФ и Норвегии Андрей Козырев и Йохан Йорген Хольст. "Встреча прошла успешно, - вспоминал спустя несколько лет об этом мероприятии сам Булатов, - Мы старались, и тогдашний министр иностранных дел Андрей Козырев высказал пожелание, чтобы наш вуз назывался международным. Деятельность университета отвечала стратегическим задачам МИДа России". Т. е. деятельность Булатова по ориентации Архангельска в направлении норвежской культурной политики получила поддержку и стала поощряться тогдашним российским МИДом. Напомним, что речь идет о козыревском МИДе образца 1993 года.

Одним Норвежско-Поморским университетским центром в Архангельске дело не ограничилось. 23 апреля 1996 года в здании Поморского Государственного университета ректором Булатовым был открыт информационный Баренц-центр норвежского Баренц-секретариата. Сам Булатов утверждал, что главная задача Баренц-центра - это предоставление широкой информации архангелогородцам о сотрудничестве со скандинавскими странами. Однако, на деле, информационный Баренц-центр стал органом информирования норвежских властей и организацией, подбирающей кадры и координирующей норвежскую культурную политику в Архангельской области. В последующие годы в Поморском университете было открыто еще связанное с норвежцами Представительство Совета министров Северных стран.

Тем временем, при содействии норвежских структур в Поморский университет "имплантировалась" с Запада "модная" тематика. Так при содействии норвежцев в 1996 году был создан и стал функционировать в Поморском университете Центр гендерных исследований, который возглавила проф. Елена Кудряшова. Центр гендерных исследований Кудряшовой начал активное сотрудничество с Норвежским институтом женских и гендерных исследований, университетами Тромсе, Оулу, Умео, научной сетью Баренцева региона "Femina Borealis". В 1998 году Центр на свое развитие получил от Баренц-секретариата специальный грант. Отметим этот факт, что еще с конца 1990-х годов нынешний ректор САФУ Кудряшова оказалась вовлечена в деятельность по продвижению норвежской политики "мягкой силы" в Архангельске.

Итак, в 1990 годы при участии ректора Поморского университета Булатова в Архангельске были созданы две норвежские организационные структуры, ответственные за проведение политики "мягкой силы" в Архангельской области - это Норвежско-поморский университетский центр и Баренцев информационный центр. Отметим, что организации эти действовали в составе российской университетской структуры, формально ею не являясь. Информационный Баренц-центр, будучи структурным подразделением Поморского государственного университета, в то же время выполнял функции Архангельского представительства норвежского регионального Баренц-секретариата. Ситуация совершенно недопустимая с любой точки зрения. Подобная "вживленность" и сделала со временем норвежскую политику "мягкой силы" в Архангельске весьма эффективной. Встроенный в структуру высшего образования России норвежский вирус стал перестраивать под себя организм-носитель, используя при этом относительно небольшие финансовые средства.

Информационный Баренц-центр прямо финансируется Баренцевым секретариатом, подчиняющимся норвежскому МИДу. Что касается, Норвежско-поморского университетского центра, то он изначально финансировался из норвежской Программы сотрудничества со странами Центральной и Восточной Европы в области высшего образования и науки, которую курируют Министерство иностранных дел Норвегии, Совет университетов, Научно-исследовательский совет Норвегии. Норвежско-Поморский университетский центр получал средства от пяти норвежских высших учебных заведений: Университета Тромсе, Регионального университета Буде, Университетского колледжа Финнмарка, Университетского колледжа Харстада, Университетского колледжа Тромсе, за которыми, на самом деле, стоял МИД Норвегии. Баренцев-секретариат в организации финансирования своих проектов в Архангельске тесно сотрудничал с американцами: фондом "Евразия", фондом Норвежско-Американская инициатива, с программой НАТО "Партнерство ради мира" и фондом Сороса (куда же без него вездесущего?). Ремонт и переоборудование помещений, предназначенных для Норвежско-Поморского университетского центра и Информационного Баренц-центра был осуществлен за счет норвежской стороны. Разместились же эти организации на университетских площадях.

Создание в Архангельске в 2010 году Северного Арктического Федерального университета давало шанс при перестройке местной структуры высшего образования, избавиться от норвежских структур политики "мягкой силы", но этого не случилось. Более того, ректор Кудряшова принялась за их наращивание во вверенном ей Москвой учебном учреждении. Почему это произошло? Об этом пойдет речь в следующей нашей публикации, которая будет посвящена кадрам норвежской политики "мягкой силы" в Архангельске.

Ссылки на использованные материалы:

(1) http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=1844#top

(2) Nye J. The Means to Success in World Politics. New York, 2004.

(3) См. Дмитрий Семушин: Полярный экспансионизм Норвегии: инициаторы и лоббисты // http://www.regnum.ru/news/polit/1647803.html

(4) В 1991 году АГПИ правительственным решением был преобразован в Поморский государственный педагогический университет имени М.В. Ломоносова. В 1993 году это учебное заведение получило статус Поморского международного педагогического университета, а в 1996 году - Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова (ПГУ). В 2011 году ПГУ прекратил свое существование после того, как влился в формирующийся Северный Арктический федеральный университет.

(5) По теории Булатова и его норвежских кураторов из Баренцева секретариата, "поморами" является нынешнее население Архангельской области. "Поморы" - это "коренной", т. е. завоеванный русскими и проживающий на оккупированной территории, нерусский народ. В булатовско-норвежском поморском проекте узнаешь схожий вариант знакомой нам по истории России ХIХ- начала ХХ веков австрийской украинщины. "Правда Севера" о национальном предателе проф. Булатове: "У Владимира Николаевича было много устремлений. И была мечта: написать сказку о двух мальчишках, которые на льдине доплыли до самой Норвегии... Каким незаурядным был секретарем комсомольской организации и как потрясающе готовил треску по-булатовски. Как в приемной Ельцина представился Хасбулатовым, чтобы добиться аудиенции. Как исполнял шаманский танец перед белой медведицей... Нужно было быть Булатовым, чтобы осуществить столь дерзкую мечту и из областного пединститута создать классический университет, причем в то время, когда вокруг рушилась страна". // http://www.pravdasevera.ru/?id=1051779103

"Кто бы мог подумать в ходе реформ, что НАТО выделит нашему университету грант для создания единой информационной сети!", - восторгался в одном интервью конкретными плодами своей деятельности Булатов.

Дмитрий Семушин