Долгие годы значительная часть Арктики была фактически закрытым районом Мирового океана. Это было обусловлено как суровыми природно-климатическими условиями, так и секторальным подходом, в соответствии с которым ни СССР, ни Канада не допускали осуществления здесь каких-либо видов морехозяйственной и военной деятельности без их согласия. Сегодня ситуация принципиально изменилась.

Постепенное уменьшение ледового покроя, открывающее широкие возможности по осуществлению судоходства, рыболовства, добычи нефти и газа, привлекает к Северному Ледовитому океану все большее внимание различных неарктических государств. Эти страны создают национальные центры по изучению Арктики, рассматривая их как первый шаг на пути к освоению её пространств и ресурсов. Вступившая в силу в 1994 г. Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. дает им определенные правовые основания по реализации своих интересов в этом регионе.

Ратификация Россией в 1997 г. вышеуказанной Конвенции привела к тому, что наша страна не могла больше рассматривать границы арктического сектора в качестве государственных, а также распространить свою юрисдикцию на какие-либо акватории и ресурсы за пределами 200 мильной зоны, за исключением ресурсов континентального шельфа. При этом ст. 76 Конвенцией были предусмотрены определенные пространственные ограничения: внешние границы континентального шельфа не могут быть установлены далее 350 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря, или далее 100 морских миль от 2500-метровой изобаты, которая представляет собой линию, соединяющую глубины в 2500 метров. За пределами этих ограничений ресурсы дна и недр континентального шельфа получают статус общего наследия человечества и переходят под управление Международного органа по морскому дну.

Из всех арктических государств лишь США не являются участниками Конвенции 1982 г. Необходимость их присоединения к Конвенции долгие годы непосредственно увязывалась с арктической тематикой, в особенности после того, как Россия в 2001 г. первой из всех приморских государств подала свою заявку в Комиссию по границам континентального шельфа, а в 2007 г. установила свой государственный флаг на дне Северного Ледовитого океана. Однако в последнее время это решение в большей степени зависит от развития ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Участие в Конвенции укрепит правовые позиции Вашингтона, защищающего своих союзников в условиях нарастающих пространственно-ресурсных притязаний Пекина в Восточно- и Южно-Китайском морях.

Однако, как для России, так и для других арктических государств, вопрос о том, присоединятся ли США к Конвенции или нет, имеет второстепенное значение. Гораздо более важная проблема заключается в том, будут ли США в полной мере применять ее положения. Дело в том, что США нигде не ограничивали протяженность своего континентального шельфа. Эта позиция была первоначально изложена в заявлении президента Г.Трумэна "О политике США в отношении естественных ресурсов недр и морского дна континентального шельфа" (1945), затем в "Законе о внешнем континентальном шельфе" (1953), и наконец - в "Законе о твердых полезных ископаемых глубоководных районов морского дна" (1980). Более того, США как участник Конвенции о континентальном шельфе 1958 г. имеют возможность разработки его ресурсов до тех глубин, до которых это позволяют сделать существующие технологии. Таким образом, Вашингтон может в любой момент заявить о приоритете своего национального законодательства, и распространить свою юрисдикцию на всю протяженность подводной окраины материка, начиная от береговой линии и заканчивая границей глубоководных районов морского дна.

Даже в случае присоединения к Конвенции, США имеют возможность заявить о своем неприменении ст. 76, которая предполагает установление самоограничительных границ континентального шельфа, возможное формирование Международного района морского дна со статусом общего наследия человечества, ресурсную деятельность в котором смогут осуществлять все государства. Этот шаг освободит Вашингтон от обязанности производить отчисления в Международный орган по морскому дну при разработке ресурсов континентального шельфа за пределами 200-мильной зоны (ст. 82). Американские энергетические компании будут поставлены в значительно более выгодные условия, т.к. будут руководствоваться исключительно нормами национального законодательства. А платежи от разработки ресурсов шельфа будут перечисляться непосредственно в Казначейство США, что в большей степени соответствует американским национальным интересам. В результате, на сегодняшний день США могут быть в большей степени заинтересованы в регионализации проблематики разграничения своего континентального шельфа путем достижения взаимных договоренностей с Россией и Канадой.

В отношениях с Россией США не без оснований продолжают настаивать на ратификации Договора Бейкера-Шеварднадзе 1990 г. Негативные оценки этого соглашения со стороны российских экспертов касаются исключительно тех принципов разграничения, которые были использованы в Беринговом море. В Северном Ледовитом океане применение линии, обозначенной еще в русско-американской Конвенции 1867 г. об уступке Аляски, дало нам определенные пространственные преимущества, а также окончательно закрепило секторальную границу между СССР и США, в чем были заинтересованы обе стороны. Более того, российская заявка 2001 г. в Комиссию по границам континентального шельфа основана на признании именно этой линии разграничения.

В отношениях с Канадой у США существует нерешенная проблема, касающаяся делимитации исключительных экономических зон и континентального шельфа в районе моря Бофорта. Канада считает, что в соответствии с российско-британской Конвенцией 1825 г. эта граница определена в рамках разграничения Аляски и Юкона по 141 западной долготы на север вплоть до Северного Ледовитого океана и далее. США настаивают на том, что сухопутная граница действительно проведена по 141 западной долготы, но морская граница этой Конвенцией не обозначена и должна быть проведена на равном отстоянии от берегов США и Канады.

Как ни парадоксально, но американский вариант разграничения предусматривает существенное ограничение площади потенциального континентального шельфа США в Арктике. Однако, в зоне американской юрисдикции окажется перспективный с точки зрения энергетических ресурсов морской регион в южной части моря Бофорта, запасы которого сравнимы с крупнейшим американским месторождением в заливе Прадхо. Для Канады же принятие американского варианта будет означать как существенные возможности по расширению площади своего континентального шельфа за пределами 200-мильной зоны, так и необходимость согласования уже канадско-российской границы шельфа в Северном Ледовитом океане.

Косвенная заинтересованность США в регионализации арктической проблематики была подтверждена и в принятой в 2008 г. пятью арктическими странами Илулиссатcкой Декларации. В ней, в частности, было заявлено о том, что нет никакой необходимости в разработке нового международного правового режима для управления Северным Ледовитым океаном, на формировании которого зачастую настаивают экологические организации. А целенаправленная аппеляция к "обширной международно-правовой базе", а не только к Конвенции 1982 г., предоставила арктическим государствам более широкие возможности по проведению делимитации арктических пространств.

Второй немаловажный шаг произошел совсем недавно - в 2011 г. Именно тогда в рамках Арктического Совета между восемью его участниками было заключено Соглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании. Примечательно, что в качестве границ, обозначающих зону ответственности каждого из пяти арктических государств, были использованы традиционные и забытые в последние годы секторальные линии.

Наконец, США выступают с идеей создания в Арктике региональной организации по регулированию вылова. Такая необходимость обусловлена тем, что по мере освобождения от ледового покроя в воды центральной части Арктики, являющихся по своему правовому статусу открытым морем, могут прийти флоты различных, прежде всего неарктических государств. Очевидно, что эти предложения, направленные на недопущение незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла, соответствуют интересам и других арктических стран.

Пожалуй, единственным исключением из американской линии на регионализацию арктической проблематики является вопрос о правовом статусе Северного морского пути и Северо-западного прохода. Вашингтон настаивает на том, что эти судоходные маршруты являются не национальными, а международными и в их отношении сохраняется свобода судоходства, а Канада и Россия не могут заявлять о своих исключительных правах и вводить какие-либо регуляционные меры. Однако в данном случае США в большей степени озабочены стремлением не допустить создания правового прецедента, который мог бы использоваться другими государствами (например, Ираном) для перекрытия тех проливов, которые на сегодняшний день отнесены к категории международных. В перспективе вопросы обеспечения безопасности могут способствовать кардинальному пересмотру американской позиции. Вне всяких сомнений, национальный или региональный уровень координации в отношении СМП и СЗП будет намного более выгоден всем странам арктической пятерки.

Таким образом, США, оставаясь вне рамок Конвенции, находятся в достаточно выгодном положении. Они не ограничены конвенционными обязательствами и имеют возможность выбора нескольких вариантов стратегии действий. Даже в случае присоединения, они имеют возможность заявить о приоритете своего национального законодательства над любыми конвенционными нормами. Вне зависимости от того, насколько далеко зайдут процессы интернационализации пространств и ресурсов в центральной части Арктики со стороны других государств, США в рамках зоны своих национальных интересов будут склоняться к обратному - к регионализации арктической проблематики.

Гудев Павел Андреевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН