Литва, 22 марта, 2013, 18:11 — ИА Регнум. В Литве сегодня, 22 марта, в каунасском суде завершился процесс над 96-летним ветераном Александром Кардановским. 96-летний ветеран, участник Великой Отечественной войны, прошедший до Берлина, орденоносец, произнес свое последнее слово. Прокурор требует наказания в виде реального лишения свободы сроком на 7 лет. Приговор еще не оглашен.

ИА REGNUM полностью публикует последнее слово ветерана, из которого литовское правосудие в настоящий момент сделало показательного "мальчика для битья". Не первого - аналогичных процессов в Литве с десяток. При этом ни одного процесса не было над литовскими "лесными братьями" или над убийцами евреев, которые еще до прихода нацистов в Литву вырезали большинство еврейского населения республики. Всего же за годы войны, при активном участии местных коллаборационистов, было убито более 95% литовских евреев, а масштаб Холокоста в Литве - самый катастрофический.

Последнее слово 96-летнего ветерана Александра Кардановского:

Уважаемый суд, участники процесса!

Используя свое право на последнее слово, я долго размышлял, что с моей точки зрения является самым важным и о чем необходимо сказать суду, не прибегая к повторениям. У рассматриваемого дела есть 2 аспекта - это уголовно-правовой и морально-политический.

Говоря о юридической стороне дела, я уже высказывался, моя позиция не изменилась. Считаю, что никаких доказательств моей вины нет. Тем не менее, прокурор, обращаясь с требованием признать меня виновным, просит назначить наказание в виде 7 лет реального лишения свободы. Что я чувствую, будучи подсудимым в 96 лет, участником Великой Отечественной войны, прошедшим ее от первого до последнего дня, участником битвы за взятие Берлина, награжденного орденами, 26 медалями, 2 грамотами Президиума Верховного Совета Литовской ССР, всю свою жизнь добросовестно и честно служившим своей Родине? Ничего, кроме возмущения и оскорбления. Я родился и вырос в советский период, являюсь, так сказать, продуктом своего времени, со своими взглядами и убеждениями, с которыми можно не соглашаться, но еще раз твердо заявляю, что никаких преступлений за свою долгую жизнь не совершал.

С другой стороны, не признавая себя виновным в юридическом аспекте, моя позиция вызывает негативную реакцию в обществе. Так, в газете Lietuvos rytas от 18 января 2013 года (в электронном варианте) опубликована статья журналиста Нериюса Повилайтиса "Тени прошлого догнали сотрудника безопасности спустя 63 года". Как я понимаю, он присутствовал на заседании во время дачи мной показаний. Однако моя позиция по субъективной стороне, пониманию и оценке исторических условий 1949 года, того времени, искажена и не соответствует моим показаниям, преподнесена как мой вывод, что никакой оккупации не было, хотя я таких заявлений не делал. По каким причинам он предоставил такую информацию читателям, не знаю, и суть не в этом. Но статья с ложной информацией вышла во время судебного процесса, получила много для меня негативных комментариев. Понимаю, что общественное мнение сформировано не в мою пользу и, пытаясь доказать свою невиновность с юридической точки зрения, я невольно выгляжу сторонником такого трагического явления, как депортация. Хочу подчеркнуть, что нет никакого оправдания этим трагическим событиям, и расцениваю депортацию как грубейшее нарушение прав человека и трагедию в истории Литвы.

Не желая касаться политики, не могу не сказать, что общественное мнение сформировано и благодаря общей позиции государства в этом вопросе. Прежде всего, на законодательном уровне принимаются законы, не соответствующие нормам международного права. Я еще раз хочу подчеркнуть, что высказываю свое личное мнение, не претендующее на истину. Но принятый закон о том, что органы государственной безопасности советского периода являются преступными, репрессивными, нарушает презумпцию невиновности. В законе констатируется факт, а не норма права, хотя по ст. 109 действующей Конституции Литовской Республики утверждается, что правосудие исполняет только суд. В моем понимании, решить, что организация преступна, можно, только рассмотрев дело в суде, но такого процесса не было. Такой закон носит декларативный характер и не может быть применен в уголовном праве как одно из обоснований привлечения к уголовной ответственности. Следуя этой логике, можно сделать и вывод о том, что все люди, работающие в этой организации, заранее признаны преступниками, хотя данная организация являлась составной частью легитимной государственной власти.

Из позиции прокурора, поддерживающего обвинение в суде, понимаю, что обвинительный уклон в этом деле существует. Еще на стадии досудебного расследования я дал показания, касающиеся объективной и субъективной стороны. Во время судебного заседания, после допроса специалиста института по исследованию геноцида, было изменено обвинение - из лица, издавшего приказ и организовавшего выселения, я превратился в участника, исполнителя выселения в группе 12 лиц, которые не допрошены в деле и с которыми я знаком не был, совершенно искажая значение определения исполнителя в уголовном праве. Напоминаю, что основная задача прокурора - это организация и контроль за правильным применением закона и защиты прав человека, а не действия по принципу "был бы человек, а статья найдется". До сих пор мои показания не опровергнуты, прокурор не проанализировал мою позицию по оценке субъективной стороны, не представил суду никаких доказательств, документов, на основании которых я должен был понимать, что работал в 1949 году в условиях оккупации. Должное исследование только этого одного элемента состава преступления, на мой взгляд, должно было прекратить уголовное преследование на стадии досудебного расследования.

Мне только остается сожалеть, что привлечение к уголовной ответственности рядовых сотрудников, сотрудников низшего звена, не имеющих никаких возможностей влиять на решения, принимаемые на государственном уровне, не имея возможности в то далекое прошлое объективно оценить ситуацию, аморально и негуманно и является по сути жертвоприношением "стрелочников" в угоду конъюнктурной ситуации настоящего времени.

Я не прошу о снисхождении, а призываю суд принять справедливое, объективное и юридически обоснованное решение, которое соответствовало бы духу толерантности, гуманизма, актуальности сегодняшнего дня, независимое от внешнего воздействия, основанное только на принципах закона.

С уважением, Александр Кардановский

22 марта 2013 года.

Как ранее сообщало ИА REGNUM, Литва требует от России выплаты многомиллиардной компенсации за так называемую "советскую оккупацию".

Напомним, что литовский кабинет министров в конце мая постановил создать специальную комиссию, в состав которой вошли представители министерств иностранных дел, юстиции, председатель Союза политзаключённых и ссыльных Повилас Якучёнис, историк Альгимантас Каспаравичюс, директор Исторического архива Литовского государства Виргиния Чиюнене, глава секретариата Международной комиссии по оценке преступлений советского и нацистского режимов в Литве Роналдас Рачинскас.

Напомним также, что каунасский окружной суд 7 ноября 2012 года признал виновным в ссылке гражданских лиц проживающего в Вильнюсе гражданина России Михаила Табакаева.

Суд наказал больного 89-летнего бывшего сотрудника советской безопасности лишением свободы на два года, обязав его с 23 до 5 часов находиться дома в Вильнюсе. Об этом, как сообщает корреспондент ИА REGNUM, говорится в официальном решении суда. Исключениями могут быть только случаи, связанные с болезнью. Тогда дом можно покидать, не сообщая ведомствам, осуществляющим контроль за выполнением наказания.

Табакаев свое участие в ссылках семей отрицал, поэтому суд основывался на фактических данных, представленных прокуратурой.

Как пишет агентство BNS, согласно материалам дела, Табакаев, бывший в послевоенные годы оперативником, а затем старшим оперуполномоченным Гялгаудишского уездного отдела Шакяйского уездного отделения Министерства госбезопасности Литовской ССР, участвовал в ссылках восьми семей. Среди высылаемых в Сибирь были и дети в возрасте от двух до пяти лет. Все высланные выжили.