По просьбе ИА REGNUM текущую ситуацию в Ставропольском крае прокомментировал директор Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН Виктор Авксентьев. С чем связано нынешнее обострение споров вокруг этнической и религиозной ситуации на Ставрополье: соответствует ли оно реальному росту конфликтности в городах и селах региона или это чисто "медийное" явление?

Я бы сказал, что, по крайней мере, сейчас на Ставрополье нет снижения напряженности. Если говорить о росте, мы в ходе исследований сравнивали нынешнюю ситуацию с 2006 и 2010 годами. Так вот, по сравнению с 2006 годом есть заметный рост напряженности, по сравнению с 2010 годом заметной динамики нет, как восходящей, так и нисходящей. Так что в нынешнем всплеске разговоров о ситуации на Ставрополье преобладает медийный компонент.

Как меняется в последнее время присутствие выходцев с Северного Кавказа на Ставрополье: увеличивается ли их роль в бизнесе, растет ли трудовая миграция, миграция молодежи на учебу?

Здесь нужно опираться на данные. А единственные надежные данные, которыми мы располагаем, - это результаты переписи. К сожалению, у меня как у исследователя есть немало оснований этим результатам не доверять, но никаких других результатов нет. В целом по краю ситуация, если сравнивать итоги переписи 2002 и 2010 годов, не слишком сильно изменилась. Получается, что нет снижения доли русского населения. Но, повторю, есть основания сомневаться в достоверности этих сведений. Что касается ситуации в бизнесе, в учебе.. Это зависит от многих факторов. Я хорошо знаю картину в бывшем Ставропольском госуниверситете (ныне вошел в состав нового федерального университета), там структура студенчества совпадала со структурой населения края - около 80% студентов были русские, это информация по ситуации на год-полтора назад. Но если мы посмотрим на такие специальности как экономика, юриспруденция - ситуация другая. В других учебных заведениях региона тоже другой расклад - скажем, в медицинском университете большой процент студентов-кавказцев. Кстати говоря, если взять старое поколение кавказцев, то это были очень неплохие врачи. Что будет сейчас - сложно сказать.

В целом, динамика в 2012 году по сравнению с 2010, 2011 годом не ярко выраженная. Да, есть некоторая, и вокруг нее развивается не только медийная, но и политическая активность. То же по миграционным процессам. Среди русской молодежи миграционные настроения присутствуют, но связано это в основном не с конфликтными процессами, а с отсутствием карьерных возможностей в регионе. Поскольку все идеи о том, что Ставрополье должно превратиться в локомотив всего СКФО, центр инноваций и так далее, - все это пока остается благими пожеланиями.

Ведут ли к увеличению миграции из края участившиеся в СМИ скандалы, связанные с мигрантами на Ставрополье?

Думаю, что нет. Мы предложили респондентам в трех кластерах на территории Ставропольского края ответить на вопрос, какие проблемы лично они считают наиболее актуальными, острыми. И дали им на выбор 16 проблем, которые проходят по СМИ. Что вы думаете? Миграция оказалась на последнем, 16-м месте. С одной стороны, мы все время говорим о миграции, об отъезде русских. А на первом месте оказалась коррупция. Это общефедеральная проблема. Люди понимают, что проблемы, связанные с миграцией, очень часто связаны не столько с самой миграцией, сколько с той ситуацией, которая сложилась вокруг нее, в том числе и с участием власти. И все чаще в тех конфликтах критика звучит не в адрес мигрантов, а в адрес органов власти, которые не обеспечивают правопорядок, законные формы хозяйственной деятельности и так далее.

Что представляет собой ислам мигрантов на Ставрополье по сравнению с исламом Дагестана, Чечни, Ингушетии: соотношение разных направлений ислама на Ставрополье такое же, как в этих республиках, или иное? Как вы оцениваете роль Духовного управления мусульман Ставрополья в работе с мигрантами?

Не думаю, что тенденции в исламе на Ставрополье сильно отличаются от того, что происходит на Кавказе в целом. Многие процессы в мусульманской общине Ставропольского края как раз связаны с миграцией из республик Северного Кавказа, с общением мигрантов с местными мусульманами, с мусульманами-старожилами. Причины радикализации не являются уникальными для Ставрополья. Край - это открытая система, мы живем на Северном Кавказе, открыты всем влияниям, поэтому что происходит в республиках - то происходит и у нас. Что касается роли Духовного управления, то определенная работа идет, но встречается со многими трудностями, в том числе, как мне представляется, во взаимодействии с властями, в частности по затянувшемся вопросу о строительстве соборной мечети. Но в целом деятельность этого Управления, скорее, конструктивная.

Как вы оцениваете влияние земельной политики на Ставрополье, в том числе в восточных районах, на положение мигрантов и настроения среди них?

Еще в начале 1990-х годов, когда только формировалась идеология земельной реформы, мы, эксперты на Юге России, выступали против того, чтобы была свободная купля-продажа земли в таких регионах, где земля выступает не только средством производства, но и ценностью, и очень "нагружена" эмоционально. Присутствует проблема малоземелья у горских народов, с землей связано казачество, поэтому, честно говоря, мы ожидали худшего, чем то, что происходит на самом деле. Что касается востока края, спора между Дагестаном и Ставропольем, то это особая статья, эти отношения складывались еще с конца 1950-х годов и формировались в рамках советской системы землепользования. Сейчас эти формы остались в качестве атавизма, и проблема в том, чтобы перейти к современным формам землепользования. Пока эту проблему удается удерживать на уровне конфликта элит, и главное - не дать ей выйти на более широкий уровень "неэлитных масс", где она уже может превратиться в конфликт межнациональный. Пока это спор хозяйствующих субъектов, и надо решать его на этом уровне.

Что делает и что должна делать региональная, федеральная власть для снижения конфликтности, связанной с миграцией?

Это вопрос на засыпку. Мы все работаем над этим последние двадцать лет. Два направления: во-первых, остро стоит проблема социокультурной адаптации мигрантов. Новое поколение, особенно в восточных республиках региона, социализировалось уже в совершенно новой социокультурной среде. Оказавшись в другой среде, с преобладающим русским населением, они сталкиваются с совершенно другими нормами поведения. Большинство конфликтов, кстати, инициированы молодежью, не старожилами, эта ситуация характерна для всего юга России - чаще всего причиной является вызывающее поведение молодежи. Они социализировались в традиционалистском мире, и оказавшись в нетрадиционалистском, чувствуют вседозволенность. Это заблуждение! Если женщины ходят с открытыми плечами и в коротких юбках, это не значит, что не действуют нормы правопорядка и культуры поведения. Это должно разъясняться. Этим занимаются национально-культурные объединения. И втрое направление - адаптация принимающего населения, оно должно понимать, что меняется социокультурная среда, это естественный процесс, не только на юге России, это мировой процесс. Приезжие не должны изначально восприниматься как источник угроз.