16 апреля Европейский суд по правам человека в Страсбурге огласил свое решение в ответ на поданные 19 ноября 2007 и 24 мая 2009 года в него жалобы 15 польских граждан, являющихся родственниками 12 жертв расстрела под Катынью. Суть жалоб заключалась в том, что Россия нарушает Вторую статью Европейкой конвенции по правам человека, которая обязывает расследовать гибель людей. Несмотря на достаточно громкое дело, слушания прошли практически незаметно. Однако постановление суда, которое в настоящий момент устраивает российскую сторону, уже в ближайшем будущем может породить огромное количество спекуляций, как культурно-идеологического, так и политического характера.

ЕСПЧ пришел к выводу, что он не вправе принять решение по существу поступившей жалобы в связи с тем, что Россия ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека лишь спустя 58 лет после Катынской трагедии: "это не только во много раз больше срока, в который государство обязано расследовать дело по решению суда...этот период чрезмерно длительный и в абсолютном выражении". Более того, суд не стал возобновлять расследование, так как считает, что не вправе этого делать, все по той же причине - позднее присоединение России к Конвенции. Правда, расстрел в Катынском лесу был признан военным преступлением, а России было вменено нарушение статьи 3 Европейской конвенции о запрещении пыток в отношении десяти истцов и статьи 38, которая обязывает предоставлять необходимые документы для рассмотрения дела. В итоге российской стороне предписали компенсировать десятерым заявителям судебные расходы (около 6,5 тысяч евро). Вроде бы все согласились с решением суда, и каждая сторона осталась довольна. Однако это лишь на первый взгляд.

Катынский вопрос во взаимоотношениях России и Польши за последние два десятилетия превратился чуть ли не в главную неразрешенную политико-идеологическую проблему. Российские власти начали расследование массового убийства под Катынью еще в далеком 1990 году, которое продолжалось до 2004 года. Главная военная прокуратура России подтвердила вынесение "тройкой" НКВД смертных приговоров 14 542 польским военнопленным по обвинению в совершении государственных преступлений и достоверно установила смерть 1803 человек и личность 22 из них. Итогом стало заявление 6 ноября 2010 года депутатов Государственной думы РФ "О Катынской трагедии", которое, казалось бы, должно было удовлетворить польских политиков. Было заявлено, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР во время Второй мировой войны было исполнено по приказу Иосифа Сталина. Помимо этого, депутаты согласились с необходимостью продолжить "проверку списков жертв, чтобы восстановить доброе имя тех, кто погиб в Катыни и других местах, а также для выявления обстоятельств трагедии". Более того, 18 апреля 2010 года президент России Д. А. Медведев, находясь в Кракове в связи с церемонией похорон Леха Качиньского и его супруги Марии, заявил: "Катынская трагедия - это следствие преступления Сталина и ряда его приспешников. И здесь необходимо, наверное, провести дополнительные исследования, но, тем не менее, позиция российского государства по этому вопросу давно сформулирована и остается неизменной". Таким образом, власти формально признали ответственность России как преемницы СССР в Катынском расстреле. Однако, как показало время, Польше этого оказалось мало. Даже сегодня, по словам председателя Федерации Катынских семей Изабеллы Сариуш-Скомпской, "Катынские семьи будут сражаться и дальше". А адвокат истцов Иренеуш Каминский и вовсе заявил о том, что родственники расстрелянных польских военных будут добиваться возобновления расследования этого уголовного дела в России: "Мы лишь частично удовлетворены вердиктом... и подадим апелляцию в Большую палату ЕСПЧ".

История массовых убийств в Катынском лесу насчитывает уже более 70 лет, и до сих пор не утихают споры о том, кто же в действительности в них виновен. Напомним, что в своем первоначальном виде термин "Катынский расстрел" обозначал казни пленных польских офицеров в лесу недалеко от Смоленска. Позже, после нахождения здесь массовых захоронений и изучения различных архивных документов, понятие стали применять и к расстрелу в апреле-мае 1940 года польских граждан, находившихся в тюрьмах НКВД.

Впервые о захоронениях в Катынском лесу на весь мир раструбили нацисты, когда в 1943 году по инициативе Германии была создана "международная" комиссия, заключившая, что расстрелы были проведены сотрудниками НКВД. Данное утверждение продержалось всего лишь несколько лет, так как после освобождения Смоленщины была создана советская комиссия под руководством Н. Бурденко. По ее заключению, ставшему официальным в СССР вплоть до его развала, польские граждане были расстреляны в 1941 году немецкими оккупационными войсками. В последствие, с приходом к власти Б. Ельцина, началось массовое рассекречивание документов и, в том числе, о событиях в Катыни, часть из которых была передана Польше. Правда Варшава до сих пор считает необходимым получения абсолютно всех документов, хранящихся в России, порой даже тех, которых там никогда и не было.

Не будем углубляться в подробности, отметив лишь одно: неопровержимых известных широкой общественности доказательств нет ни у одной из сторон - ни у тех, кто обвиняет немецкую армию, ни у тех, кто считает виновным Советский Союз. Вероятно поэтому Катынская трагедия и является лакомым кусочком для политических интриг, став, как и множество ей подобных (например, расстрел в лесном урочище Куропаты возле Минска), инструментом манипуляции общественным сознанием. Разговоры же о морально-этической стороне расследования меркнут перед желанием принудить Россию к выплате денежной компенсации. Еще в ноябре 2010 года брат погибшего президента Польши Леха Качиньского Ярослав обозначил три стадии процесса взаимоотношения с Россией по поводу Катыни: признали вину, покаялись и выплатили деньги. Более того, в Польше была даже озвучена сумма - 50 тысяч евро за каждого пострадавшего. И это при том, что, по словам представителей Федерации Катынских семей, ими в мае 2008 года уже было принято решение не требовать от российских властей денежных компенсаций: "нет цены смерти мужа, отца или брата...".

Своеобразие нынешней ситуации, связанной с катынской историей, можно рассматривать двояко. С одной стороны, польское руководство, неоднократно демонстрировавшее свое особое отношение к трагедии и места в ней России, уже долгое время пытается вписать морально-этическую сторону произошедшего 70 лет назад в процесс политического сотрудничества с Российской Федерацией. Однако в условиях, когда экономическая целесообразность доказывает несостоятельность идеи о России как главном историческом враге и стратегическом сопернике в восточноевропейском регионе, польские политики были вынуждены начать поиск новых подходов к историческим событиям. Похоже, в Варшаве все же поняли, что упущенную в 1990-х годах ситуацию, когда Россия была готова пойти на многое ради своего признания в качестве равноправного партнера на международной арене, сегодня вернуть невозможно. Более того, растущая энергозависимость Европы от поставок российских углеводородов и повышение мирового авторитета РФ заставляют Польшу, как и ряд других республик бывшего соцлагеря, менять свою внешнеполитическую тактику. Теперь политики пытаются навязать чувство вины всему российскому обществу даже за то, чего оно, по сути, никогда не делало.

Если принять за должное, что массовые расстрелы в Катынском лесу в действительности лежат на совести НКВД СССР, то у простого человека может возникнуть тривиальный вопрос - почему ответственность сегодня не возлагается на Берию, Сталина или еще кого-либо из руководителей Советского Союза, а обвиняется все общество в лице государства? Ведь именно так действуют нынешние польские политики, говоря о виновности России в Катынской трагедии. Ответом может служить все та же цепочка, объявленная Я. Качиньским - признали вину, покаялись, выплатили деньги. Чувство вины, довлеющее над одним человеком или обществом в целом, не позволяет чувствовать себя в безопасности и действовать уверенно. Навязываемый страх перед новыми обвинениями откладывает свой отпечаток абсолютно на все поступки и намерения. Более того, формирование облика преступного государства, каким многим хотелось бы видеть Россию, должно заставить все общество покаяться и перейти в ранг "вечно обязанного" жертвам своего (а зачастую и не своего) прошлого.

С другой стороны, Катынский вопрос представляет собой прекрасную возможность для создания в будущем прецедента, когда Москва, признав свою вину, будет вынуждена выплатить пострадавшим денежную компенсацию, как это делает сегодня, например, Германия. Тем более что в последние годы стало модным предъявлять России различного рода материальные и иные претензии. Литва и Латвия требуют "компенсацию за оккупацию" в размере нескольких сот миллиардов долларов США, киргизы (в лице "Общества истинных мусульман Киргизии") хотят 100 млрд. долларов за "геноцид, совершенный по отношению к кыргызскому народу" в 1916 году, получить компенсацию желают Румыния (2 млрд. долларов) и Венгрия (1 млрд. долларов). Подобный список можно перечислять довольно долго, так как претензий к советскому прошлому у нынешней национальной элиты бывших соцстран накопилось предостаточно. В случае если российское руководство в угоду дипломатии согласится провести некую компенсацию родственникам жертв Катыни, то, несомненно, можно будет ожидать шквала подобных требований практически со всего мира. Не использовать такую ситуацию будет попросту глупо, тем более что уже сегодня на трагедии спекулируют не только польские политики.

Позиция официального Минска по поводу Катынской трагедии достаточно своеобразна и может быть охарактеризована простой фразой: "и нашим, и вашим". Объяснить это можно тем, что практически вся история Великой Отечественной войны используется в Белоруссии исключительно в собственных местечковых интересах. Например, еще накануне последних выборов президента осенью 2010 года, находящийся в то время в довольно серьезной конфронтации с Кремлем, А. Лукашенко пообещал полякам открыть доступ к белорусским архивам КГБ и содействовать поиску так называемого "белорусского списка", которого в Польше называют "последней катынской тайной". По мнению ряда исследователей (например, Войцеха Матерского), в данном списке находятся имена 3782 поляков, которые были расстреляны на территории БССР органами НКВД в годы Второй мировой войны. При этом необходимо помнить, что существование подобного документа подтверждено лишь косвенно, на основании того, что в 1994 году в Киеве был обнаружен похожий "украинский список" узников, содержавшихся в тюрьмах на Западной Украине, а позже расстрелянных НКВД.

После нормализации отношений с Россией, белорусские власти практически забыли о своих обещаниях, данных в 2010 году. Более того, 23 декабря 2011 года президент, отвечая на вопросы во время пресс-конференции для белорусских и зарубежных СМИ, заявил, что ни одного поляка в те времена на территории Белоруссии расстреляно не было: "Мы подняли все архивы, и не только КГБ, всех государственных структур. У нас ни одного поляка на территории Белоруссии уничтожено, расстреляно не было. У нас оказались только пересыльные пункты... Видимо, такая задача не ставилась перед белорусами". Проще говоря, полякам дали понять, что в настоящее время политическая конъюнктура не способствует сближению Варшавы и Минска на антироссийской риторике.

Подобный белорусскому казус случился и с Европейским судом по правам человека, который не решился вынести строго обвинительный приговор России по Катынскому делу, ограничившись лишь незначительными предписаниями. Этим ЕСПЧ дал понять польской стороне (как, впрочем, и всему западному обществу), что в настоящее время практически отсутствует возможность для политического, национально-культурного, идеологического или какого-либо иного давления на Россию, призывая тем самым искать новые пути для урегулирования спорных вопросов. Однако, на наш взгляд, несмотря на столь открытый призыв одной из авторитетнейших судебных организаций мира, ставить точку в Катынской проблеме еще рано. Вряд ли националистически настроенные политики, коих хватает не только в Польше, но и ряде других восточноевропейских государств, откажутся в ближайшее время от попыток заставить Россию поделиться своим национальным богатством: начиная от денежных компенсаций и заканчивая территориальными претензиями. В таких условиях сохранить мировой авторитет будет способна лишь жесткая политика российского руководства, в основе которой будет лежать защита национальных интересов, а не стремление подстроиться под существующую международную конъюнктуру.