В сегодняшней Эстонии тщательно вымарывается всякое упоминание о том, что связано с общей для нее с Россией историей. Не гордятся даже тем, что эстонцы были героями русско-турецкой войны 1877-1878 годов, защитили легендарный горный перевал Шипка в Болгарии.

Консультант-хирург Дунайской армии, профессор Дерптского университета Эрнст Бергман (крайний слева). Фото 1877 года.

Благодаря и их геройству уже 19 февраля (3 марта) 1878 года в Сан-Стефано (под Константинополем) был подписан Сан-Стефанский мирный договор. Еще совсем недавно, в советское время, исследователь Эа Янсен писала, что участие эстонцев в той войне, ее мощное влияние на пробуждавшееся национальное самосознание и общественную мысль, представляет собой капитальный общественно-исторический и культурный пласт эстонского народа. И это - правда.

Потому досадно, что в восстановившей независимость Эстонии принято создавать т.н. белые страницы собственной истории. Из-за этого забыты даже эстонцы, отдавшие жизни ради свободы южных славян, и приблизившие независимость самой Эстонии. Сегодня в Эстонии в почете совсем другие герои - эстонцы, воевавшие на стороне Гитлера.

Война, принесшая свободу Балканам

Вот что писали "Эстляндские губернские ведомости" 135 лет назад: "Всю не занятую войсками часть площади заполнила многочисленная толпа, в которой было много людей, близких собравшимся в поход воинам". Речь о событии 8 августа 1877 года. В тот день в Таллине, на площади перед Карловой церковью (сегодняшний Тынисмяги), были выстроены 95-й Красноярский и 96-й Омский полки, отправлявшиеся на дунайский фронт начавшейся русско-турецкой войны.

Этой весной исполняется 134 года со дня окончания той давней войны, которую Россия объявила из-за жестокости турок при подавлении восстаний братских славянских народов против иноземного ига. События на Балканах вызвали широкое общественное движение в защиту южных славян. Пожертвования россиян составили 4 миллиона рублей.

И по всей Эстонии проводился сбор средств в помощь раненым. Устраивались лотереи и благотворительные концерты. "Ээсти постимеэс" (Eesti Postimees) печатала имена крестьян, пожертвовавших один рубль и более (немалые тогда деньги - прим. авт.).

В результате этой войны болгарский народ освободился от пяти веков турецкого рабства. Сразу после ее объявления провозгласила независимость Румыния. Этого же добились Сербия с Черногорией.

С тех пор символом болгаро-русской дружбы стала защита Шипкинского горного перевала. Шипка - это "ворота", заперев которые, русские отрезали туркам возможность вторгнуться в северную Болгарию и прорвать блокаду Плевны.

Несколько неожиданно, что в героической обороне Шипки участвовало много солдат и офицеров - эстонцев. Ведь, в народной памяти больше сохранилась битва за Плевну, хотя в ней приняло участие немногим более ста эстонцев. Вероятно, эстонские публицисты опирались больше на губернский официоз, но главное, пожалуй, в том, что и в российской прессе сознательно замалчивалась трагедия победителей на Шипке. А тут служило более всего эстонцев.

"Эстонские" полки были лучше всех

По прибытии на фронт три полка дивизии заняли позицию на Шипкинском перевале. Основные тяготы при обороне Шипки пришлись на 24-й пехотную дивизию, состоявшую из 93-го Иркутского, 94-го Енисейского и еще двух, упомянутых выше двух полков. Это соединение летом 1877 года было доукомплектовано в Ямбурге (ныне Кингисепп Ленинградской области), Нарве и Таллине мобилизованными в волостях Эстляндской и севера Лифляндской губерний (ныне это - юг Эстонии) резервистами. 93-й пехотный Иркутский полк пополнили 88 жителей острова Сааремаа. В одном из донесений командиру 24-й дивизии отмечается, что в состав ее полков входит значительный процент уроженцев Остзейского края (то есть Эстонии и Латвии).

Скрупулезно исследовал участие эстонцев в той войне член Русского академического общества Эстонии, историк Виктор Бойков. Он подсчитал, что в военных действиях участвовало не менее четырех тысяч эстонцев. В основном это были крестьяне.

В начале августа 1877 года в состав формировавшегося Таллинского местного батальона из Харьюского уезда было направлено 185 человек. Мобилизованных в Эстонии отправляли и в другие города, так 29-31 июля 1877 года из Дерпта (позже - Юрьева, сегодня - Тарту) в Петербург были направлены 136 резервистов, ранее служивших в гвардейских полках.

Офицеры - выходцы из Прибалтики, участвовавшие в русско-турецкой войне, были в основном остзейскими немецкими баронами. Но были среди них и эстонцы. Например, подпоручик 96-го полка Густав Иогансен Рандман, родом из крестьян. Или полковник Михаил Мазинг - сын пастора, он дослужился к концу жизни до генерал-лейтенанта!

Резервистами из Эстонии комплектовались не только пехотные, но и артиллерийские подразделения, железнодорожные и ветеринарные службы, немало было и фармацевтов. Из 2.700 мобилизованных в русскую армию врачей 135 медиков были воспитанниками или преподавателями Дерптского (с 1891 - Юрьевского, ныне Тартуского) университета. 104 из них были уроженцами Прибалтики. В документах отмечается, что все резервисты имели вполне удовлетворительную подготовку. Выделялись призывники из Эстонии и уровнем образования. Грамотных среди них было 95%. Для сравнения: этот показатель у новобранцев Курляндской и Петербургской губернии составлял 59%, а Псковской - только 20%.

Знаменитое - "На Шипке все спокойно!"

Русские заняли Шипкинский перевал 19 июля 1877 года. Им и болгарскому ополчению противостояла турецкая армия Сулейман-паши - 27 тысяч человек и 48 орудий. По прибытии на Шипку 24-я дивизия насчитывала 9577 солдат и унтер-офицеров, а в середине декабря в них насчитывалось более 6 тысяч больных. В строю осталось около 2000 человек личного состава. Действия защитников были затруднены не только и не столько превосходством сил противника, сколько недостатком боеприпасов, топлива и фуража, сорокоградусной жарой летом, стужей и ветрами зимой, дефицитом продовольствия, воды и экипировки, бытовым неустройством. А петербургские и эстляндские газеты повторяли слова из донесения командующего войсками на Шипке генерала Ф.Радецкого: "На Шипке все спокойно!".

За этой "стабильностью" - печальная цифирь. В трех полках "эстляндской" 24-й дивизии потери составили 772 человека, из которых убитые составляли 31 и умершие от ран - 38 человек. Остальные умерли от обморожения или болезней - эти потери в десять раз превысили потери от огня противника. Особенно велики были потери эстонцев, служивших в 95-м Красноярском полку. Тут только с 7 ноября по 19 декабря из 192 погибших были эстонцами 64 унтер-офицера и рядовых.

Русский художник-баталист Василий Васильевич Верещагин - автор знаменитого триптиха "На Шипке все спокойно!", впервые в мировой живописи показавший солдатское мужество и тяжкий труд солдата, вспоминал: "Мы скоро добрались до мест расположения палаток командовавшего войсками на Шипке генерала Радецкого со штабом и застали его превосходительство за любимейшим времяпрепровождением - за картами... Его проживание в 5 верстах от места действия и редкие, из-за карт, посещения батарей, землянок и траншей - в последние он, кажется, очень редко заглядывал - были причиной того, что целая дивизия вымерзла на Шипке".

Корреспондент газеты "Новое время" В.И. Немирович-Данченко, награжденный во время пребывания в скобелевских траншеях на Зеленых горах солдатским георгиевским крестом за храбрость и мужество, писал: "В убогом соборе Габрово, перед перевалом через Балканы, я наткнулся на потрясающее зрелище. Под тяжелыми древними сводами, в полутьме, на каменных плитах, обрызганных не раз кровью и слезами, лежали ряды солдат 24-й дивизии... Это были замерзнувшие мученики Шипки...".

Эстонцы - георгиевские кавалеры Историк Виктор Бойков составил длинный перечень имен и эстонских героев русско-турецкой войны, награжденных за храбрость и смелость. Особая страница, и она тоже тщательно изучена историком, участие в войне медиков, фармацевтов, ветеринаров. Многие из них также были награждены. Многие не вернулись с той войны. 10 июня 1877 года среди первых, кто форсировал Дунай, были награждены 19 солдат 69-го пехотного Рязанского полка и среди первых, кого удостоили знаков отличия Военного ордена 4-й степени (Георгиевский крест) был и эстонец Ян Керт.

А вот выборка из хроники "шипкинского сидения":

*21 октября на перевал прибыл 94-й полк. В тот же день подули холодные ветры, окопы стало заносить снегом.

*30 октября противник открыл сильный огонь по горе св. Николая, а затем предпринял атаку. Ее отбили, но ценой большого числа погибших и раненых. Особенно отличилась 24-й артиллерийская бригада, в которой по неполным данным служило более 30 эстонцев. Вот донесение командира: "... Всякий отдельно взятый совершил подвиг".

*9 ноября был отбит новый штурм. Среди убитых - рядовые 93-го полка Адам Кук (родом из Тартуского уезда) и Петр Саар (родом из Сааремааского уезда).

*18 декабря 1877 года вконец измотанные 93-й, 94-й и 95-й полки получили приказ перебазироваться в Габрово. Их признали полностью утратившими боеспособность.

Знаков отличия Военного ордена "За оборону Шипки с 21 октября по 18 декабря 1877 г." удостоились и эстонцы: в 93-го полку - фельдфебель Александр Томсон, унтер-офицеры Эрнест Стрейман, Семен Тобонайне, рядовой Вильц Зоммер; в 94-го полку - унтер-офицер Ян Возняк, ефрейтор Карл Сакс, рядовые Иоганн Бартмер и Петр Вахлеп; в 95-го полку - унтер-офицеры Франц Вольф, Михель Зиммель, Отто Зывот, Юрий Камель, ефрейтор Вильям Шустер, рядовые Александр Вайман, Петр Оттосан.

Славным был и боевой путь 96-го Омского полка. До конца 1877 года он оборонял в составе Каларашского отряда левый берег Дуная у города Калараш, напротив крепости Силистрии. Удалось отбить все неприятельские атаки занять левый берег реки и попытки добраться до железной дороги и Бухареста. Позже полк был переброшен в Болгарию в состав Журжевского отряда. Знаками отличия Военного ордена в полку были награждены 74 человека, среди них и эстонцы - фельдфебель Ян Тару, фельдшер Матвей Карро, рядовой Петр Войтус.

Мемуары и устная проза ветеранов

В свое время были опубликованы воспоминания о той войне воевавших в составе 24-й пехотной дивизии эстонских солдат. Исследователь Малл Хийемяэ нашла в архиве газету "Приложение к газете "Сакала" (Sakala Lisaleht). 11 ноября 1878 год солдат 96-го пехотного Омского полка Юхан Кыресаар писал: "... Здесь живет в большинстве своем болгарское население, радушие которого я не в состоянии передать, оно делилось с нами последним куском хлеба". Ю.Ребане и Ю.Кирсипуу печатались в эстонских газетах: "Ээсти Постимеэс" (Eesti Postimees) и "Воскресная газета христиан" (Ristirahva pühapäeva leht), а П.Якобсон издал в 1901 году в Таллине даже книгу "Мои воспоминания о войне" (Jakobson P., Minu sõjamälestused). Но в целом, из-за бурных событий на рубеже веков в Эстонии, воспоминания очевидцев и участников русско-турецкой войны стали фиксировать только в тридцатые годы прошлого столетия. Вот выдержки из некоторых записей:

"Окружили Плевну, но город не сдается. Искали и нашли в 30 верстах подземную дорогу, по которой в город возили продовольствие и боеприпасы. Ее перекрыли и вскоре город был наш... К нам прибыли однажды сааремааские мужики канавы копать. Они говорили, что берега реки Тоная (Дуная - прим. автора) были полны утопленников. Это было спустя две недели после перехода через Тонай". (Р.Пыльдмяэ из Куусалу, 1938 год).

"Турки перебили всех пленных. Сгоняли население, заявляя, что будет устроен праздник. Но все были убиты". (Э.Поом из Рапла, 1938 год).

"Убивали и вырезали широкие полосы кожи со спины, мучили, вырезали груди у женщин и что только не делали..." (А.Самет из Кулламаа, 1938 год).

"У матери было много хлопот и дела, чтобы меня отходить, прежде чем я осмелился подыскать себе невесту. Вернувшиеся с войны солдаты были ведь презираемы. Кто его знает, что он там делал и скольких убил". (О.Сурва из Ийзаку, 1935 год).

Близ селения Кадрина, на хуторе Хыбеда, жил человек, побывавший на турецкой войне. Он живописал в корчмах волости Кадрина свои полуфантастические истории во время войны с турками: "Я воевал рядом со Скоблиным (Скобелевым - прим. автора) против Осман-паши. Однажды дело приняло такой крутой поворот, что трое суток бились с противником. После боя саблю невозможно было выпустить из рук, пришлось ее эфес перепиливать напильником..." (К.Виесэ из Кадрина, 1939 год).

Шутки шутками, но война есть война

Сама информация в устных воспоминаниях не очень отличалась от новостей в газетах. Но она была разнообразнее по тематике, рассказ очевидца был, как правило, сочнее сухих газетных строек, переплетался небылицами и шутками. Забавные записи хранятся в Тарту, в Литературном музее имени Фр. Р. Крейцвальда. Вот фрагменты воспоминаний ветеранов, которые любили покуражиться в корчмах перед односельчанами. Например: "Столько побил турок, что подошел сам царь и сказал: "Оставь, Ааду, уже душу мутит!", "Пороховой дым был настолько плотным, что убитые не могли упасть, так и оставались стоять", "Держал ружье, заряжал и стрелял, заряжал и стрелял, потом уже некогда было и заряжать, все стрелял и стрелял".

Известный эстонский этнограф Якоб Хурт пишет о предзнаменованиях - в Пылва осенью 1877 года народ говорил о сближении Марса и Сатурна, при этом светлый Марс, якобы, представлял Россию, бледный Сатурн - Турцию. Войну, якобы предзнаменовали и красное небо, и яркое при северном сиянии покраснение снега, а также появление на небосклоне изображений меча и ружья. Но чаще ветераны вспоминали о былом серьезно. Они отмечали, что проводы на войну - всегда горе, ведь много женатых и отцов было призвано в армию. Есть описания трудных пеших переходов, пережитое кем-то землетрясение, рассказывается о болезнях, упоминаются цинга, малярия, истощение.

Ярки описания боев, отмечается воинская сметка и хитрость, когда в поле выставляли связки хвороста, которых противник принимал за людей. Даются характеристики противника, мол, турки вызывали страх, но в ближнем бою трусили, бежали. Рассказывается о виселицах, мучениях, о том, что даже детей сажали на кол, а взрослым вырывали язык, о сожжении целых деревень и прочих зверствах. Одно из воспоминаний жителя Козе завершается такой тирадой: "... Мы же еще и вечером говорили о турецкой жестокости, на что отец сказал, как бы спрашивая: "Что это наш царь ждет, пусть покончит с этой Турцией".

Есть упоминания о том, что турецких военнопленных видели в Нарве, Раквере, Пярну, Таллине. Народная молва именует их черными людьми, носивших красные головные уборы. Эстонцев же они называли "крещеными собаками".

Шлягер "На берегу реки Марицы"

Болгарская тема нашла отражение и в "серьезной" эстонской художественной литературе. Прежде всего, в творчестве поэта и драматурга Пеэтера Якобсона. Он служил в ту войну унтер-офицером 96-го пехотного Омского полка. В предисловии изданной им в 1880 году книге он пишет: "Воспоминания об этой войне и поныне еще живы в сердцах эстонцев и у многих женщин слезы навертываются на глаза, когда они вспоминают о той стране, где навеки остались лежать их сыновья". Интересно и такое наблюдение автора, сочувствующего болгарам: местные богачи сжились с турками и относятся к русским далеко не так положительно, как простой народ. Многие стихи Пеэтера Якобсона стали народными. Это и "Смерть эстонского солдата в Болгарии", в которой солдат перед своей кончиной просит соотечественника-эстонца передать прощальный привет далекой северной родине и родным.

Это и "На берегу реки Марицы" - один из лучших образцов лирики поэта. В нем эстонский солдат сидит на берегу быстрой реки Марицы и тоскует по родной Эстонии. К берегу подходит за водой девушка-болгарка, "прекрасная, как южный цветок", и спрашивает солдата: "О, скажи, братушка, о чем ты печалишься, ведь война уже давно закончилась. Посмотри, как прекрасна Болгария и послушай, как шумит Марица!". "Да, - отвечает солдат, - твоя родина действительно прекрасна: ее полные цветов долины и покрытые виноградниками горы напоминают рай; пробиваясь сквозь скалы, здесь текут хрустальные реки. Но мое сердце и мои думы на Севере, на равнинах Эстонии, где чудесно звучит мой родной язык, - вот о чем тоскую я".

Этнограф Ингрид Рюйтель собрала и записала множество песен, в которых отражена русско-турецкая война. Некоторые из них пели на мелодии русских романсов. "Шлягером" своего времени стала песня "Двадцать пять лет служил я..." - это веселый сказ о приключениях храброго солдата, причем эстонский текст перемежается с русским.

Русско-турецкая война положила начало и эстонско-болгарским литературным связям. Их изучил эмерит-профессор Тартуского университета Сергей Исаков и показал, сколь они неожиданно разнообразны и глубоки. Исследователь обнаружил даже типологическое "родство" болгарского и эстонского историко-литературных процессов.

Все, что связано с Россией, "не катит"

Болгарский народ чтит память русских воинов, погибших за его освобождение. Им посвящен величественный монумент на самом перевале Шипка. На памятнике есть и такие строки: "24-я пехотная дивизия с ее артиллерией. Воинам убитым, умершим от ран и погибшим при обороне Шипкинского перевала с 21 октября по 22 декабря 1887 года. 93-го пех. Иркутского... полка - 195 человек; 94-го пех. Енисейского полка - 227; 95-го пех. Красноярского полка - 151 человек; 1-й и 2-й батарей 24-артиллерийской бригады - 4 человека". И в Габрово воздвигнут памятник на братской могиле воинов 24-й пехотной дивизии.

Это - памятники не только русским, но и отдавшим жизнь за свободу Болгарии эстонцам.

И досадно, что и в данном случае, мы видим замалчивание прошлого, по сути, еще одну попытку переписать историю Эстонии позапрошлого века. Это тем более странно, что на редкость единодушно оценили итоги русско-турецкой войны 1877-1878 годов два самых выдающихся эстонских публициста и общественных деятеля второй половины XIX века, которые отчаянно полемизировали друг с другом о путях к свободе эстонского народа были единодушны. Это - прозападных взглядов интеллигент Йоханн Вольдемар Яннсен (Johann Voldemar Jannsen) и пророссийский общественный деятель, выходец из крестьян Карл Роберт Якобсон (Carl Robert Jaskobson). Они одинаково горячо поддерживали на страницах издававшихся ими популярных газет устремления болгарского и других балканских народов к освобождению от иноземного ига, проводя параллели с устремлениями эстонского народа. Более того, чутко уловил настроения общества цензор М.Суйгусаар: "Крестьянское сословие Прибалтийского края, признавая себя порабощенным, проводит аналогии с борьбой болгарского народа и требует для себя такого же освобождения...". Это подтверждает и опубликованный в 1880 году в газете "Сакала" фельетон крестьянина Ю.Ютманна из Тапа - "Правосудие в Турции". Он был направлен против жесткости и предвзятости эстляндских помещичьих судов, стоявших на страже немецких баронов. Разговор шел о судебном заседании, якобы, на подвластных Турции греческих землях, где в "Ампелаоском приходе Талиханиского уезда" свирепствовал страшный судья Таг-эль бек и его башибузук Алткеп.

Читатель догадывался, что речь идет о созвучных по названиям эстонском приходе Амбла и Эстляндской губернии, которое в народе называли Таллинамаа. Многие узнали в персонажах и окружного гакенрихтера фон Штакельберга, и его подручного в восточной части Ярвамаа, некоего Алткепа.

... Грустно, что сегодня русофобия мешает эстонским политикам гордиться собственной историей, своим участием в обретении свободы народами, создании ими на Балканах своих государств - ставших сегодня такими же членами Европейского союза, как сама Эстонская Республика.