ИА REGNUM продолжает публикацию серии статей доктора исторических наук, профессора университета Хазар (Баку) Джамиля Гасанлы "Карсский договор и завершение оформления границ между Турцией и советскими республиками Южного Кавказа", предыдущая часть которой "Секретные переговоры большевиков с дашнаками в Риге" была размещена на сайте 16 декабря 2011 года (http://www.regnum.ru/news/1480149.html)

Летом 1921 года война за независимость Турции против объединенных сил Антанты вступила в решающую стадию. Поражение армии ВНСТ в июле на линии обороны Афьонкарахисар-Кютахья-Эскишехир от греков подтолкнуло руководство Советской России к тайным переговорам с находившимся на территории России бывшим военным министром Высокой Порты Энвер-пашой, который, в случае провала Мустафы Кемаль-паши, рассматривался Москвой в качестве альтернативы ему. В начале августа с благословения Москвы Энвер-паша во главе небольшой группы тайно прибыл в Батум для дальнейшей переправки в Турцию. Халил-паша в своих мемуарах пишет: "В Батуме перед парком у моря для нас был приготовлен дом. В первый же день мы познакомились с товарищем Гольцманом, работавшим здесь в качестве представителя Москвы. Однажды он явился ко мне и сказал: "Энвер-паша тайно прибыл в Батум и этой ночью в тайне от всех он навестит Вас" (Halil Paşa. Bitmeyen Savaş. İstanbul, 1972, S.358). Присутствие в Батуме в те же дни бывшего командующего 6-й Османской армией в Месопотамии Халил-паши усиливало подозрения кемалистской Турции в том, что русские тайно работают с иттихадистами. На страницах европейских газет распространились слухи, что сторонники Энвер-паши перенесли центр своей деятельности из Баку в Батум. По этому поводу английская газета "Тimes" писала, что именно Советская Россия стоит за возможными действиями Энвер-паши против Анкары (Ali Fuat Cebesoy. Moskova Hatıraları. Milli Mücadele ve Bolşevik Rusya. İstanbul, 2002, S.258).

Из переписок большевистских лидеров становится ясно, что Энвер-паша тайно прибыл в Батум по "плану" Г.Чичерина и об этом знало только высшее руководство Советской России. Удивительно, что негласный "хозяин" республик Южного Кавказа Серго Орджоникидзе не был даже информирован об этом и в шифрованной телеграмме от 18 августа И.Сталину выражал свое недоумение по поводу столь "тесных связей" наркоминдел с Энвер-пашой. Он запрашивал, насколько целесообразен приезд Энвер-паши и Халил-паши в момент, когда идет смертельная война с греками и на кону стоит судьба кемалистов? (Шифрованная телеграмма Г.Орджоникидзе И.Сталину. 18.08.1921 // Коллекция документов РГАСПИ). В телеграмме от 26 августа В.Ленину, И.Сталину и Г.Чичерину Серго Орджоникидзе признавал политическое значение фигуры Энвер-паши для Советов, но считал, что нынешний его приезд в Батум делает столкновение с турками неизбежным. Он писал: "На днях к Энверу приезжали из Анатолии и, по его словам, спрашивали: "Раз ты идешь, значит Россия поддерживает тебя, но не значит ли это, что у нас начнут хозяйничать коммунисты, тебя мы поддержим, но с коммунистами беспощадная борьба". Энвер ответил: "Не знаю, да это и неважно, важно только чем закончится. Я в эту историю не вмешиваюсь, да теперь это и поздно (боюсь, что о его пребывании в Батуме уже знают). На днях у них предполагается конференция. Там имеется у нас человек, который информирует нас. Буду (Мдивани - Дж.Г.) считает, что сейчас этого не надо было делать, и Энвера следовало отозвать" (Телеграмма Г.Орджоникидзе В.Ленину, И.Сталину и Г.Чичерину. 26.08.1921 // Коллекция документов РГАСПИ).

Ознакомившись с телеграммой руководителя Кавбюро ЦК РКП (б), И.Сталин пишет наркоминделу Г.Чичерину: "Я читал телеграмму Орджоникидзе, по которой этот последний убеждал Энвера выехать вместе с ним в Москву, а Энвер не согласился. Вполне возможно, что Вы правы, и Энвер теперь там необходим. Что ж... пусть орудует" (Записка И.Сталина Г.Чичерину. 13.09.1921 // Коллекция документов РГАСПИ)

Переписка Энвер-паши с Центральным Комитетом партии "Единение и прогресс" перехватывалась российским посольством в Анкаре. ЦК предупреждал рядовых членов партии быть осторожными с Кемалем, и не повторять неудачного опыта компартии. Энвер-паша рекомендовал иттихадистам продолжать войну, несмотря на невзгоды. Он считал, что только таким путем можно будет предотвратить реализацию навязанного Западом разваливающейся Османской империи унизительного Севрского договора (Телеграмма С.Нацаренуса Г.Чичерину. 28.09.1921 // Коллекция документов РГАСПИ). И действительно, Энвер-паша, заявивший о целесообразности своего возвращения в Турцию, был готов на моторной лодке добраться до черноморского побережья Анатолии. Однако в последний момент его отговорил Халил-паша: "Не считаю правильным твою поездку в Турцию. Если хочешь знать правду, то в такой ситуации твои сторонники и последователи Мустафы Кемаля рассорятся и разойдутся. И тогда на греческом фронте народ окажется в состоянии разброда, а из-за личной прихоти родине будет нанесен непроправимый удар" (Taylan Sorgun. Halil Paşa. İttihad ve Terakki'den Cumhuriyet'e Bitmeyen Savaş. İstanbul, 2010, S.266-267). Тем не менее, советская дипслужба в Анкаре поддерживала тесные отношения со сторонниками Энвер-паши, которых считала "союзниками" в политических кругах Турции (Телеграмма С.Нацаренуса Г.Чичерину. 06.10.1921 // Коллекция документов РГАСПИ)

Появление Энвер-паши в Батуме вынудило кемалистов быть более осторожными. Они в срочном порядке взяли под контроль все советские дипломатические учреждения в Анкаре и во всех городах черноморского побережья, стали серьезно досматривать российские корабли, прибывающие в турецкие порты и даже подвергали временному аресту экипажи некоторых судов.

Мустафа Кемаль-паша был сильно обеспокоен двойной игрой российской стороны, усматривая в ней провокационный характер. Он даже откровенно заявил послу большевистской России в Анкаре С.Нацаренусу: "Если Россия хочет советизировать Турцию, то легче это сделать через мое посредство, чем через Энвера" (Главнейшие моменты в политической жизни Турции // Коллекция документов РГАСПИ). Действительно, еще весной 1921 года советский дипломатический представитель в Анкаре Я.Упмал-Ангорский пытался убедить Мустафу Кемаль-пашу, что дружеское отношение Советской России к Турции проходит через коммунизацию Турции. С учетом этого, Кемаль-паша разрешил создание подконтрольной ему организации - Турецкой Народной Коммунистической Партии" (ТНКП). Однако по ходу дальнейших событий, когда Г.Чичерин объяснил, что Россия не испытывает острой потребности в коммунизации Турции, ТНКП, созданная с санкции М.Кемаль-паши, также по его распоряжению была распущена. Впрочем, российские большевики скептически относились к "преданности" М.Кемаля делу коммунизма. Президиум Совета Народов Востока считал, что правительство Мустафа Кемаля "под флёром коммунизма" ведет разведывательную работу (См. Доклад Коммунистической Фракции Совета Пропаганды и Действия Народов Востока. 20.03.1921 // Коллекция документов АВП РФ).

В августе 1921 года турецкий посол в Москве Али Фуат-паша во время двух встреч с Г.Чичериным открыто изложил позицию Анкары. Вручая подписанный 4 августа министром иностранных дел Турции Юсуфом Кемаль-беем меморандум, Али Фуат-паша сказал: "Когда в июле назревала победа армии греков, вы прислали Энвер-пашу с товарищами (имеется в виду их тайный приезд в Батум - Дж.Г.), обеспечив его поддержкой и средствами, чтобы создать в Анатолии новое правительство вместо нашего кабинета и Великого Национального Собрания Турции, которым, как вам казалось, грозил полный крах. И все это предпринималось втайне от нас. Что же вы собирались предпринять с Энвер-пашой?". Вначале Г.Чичерин отрицал какие-либо совместные действия Энвер-паши и Советской России против кемалистской Турции, но под напором неопровержимых фактов ему пришлось отступить. Действия Москвы он мотивировал тем, что Энвер-паша возглавляет партию, имеющую достаточно сторонников в Турции, и Россия не может отказаться от контактов с ним. Г.Чичерин даже не исключал возможность прихода Энвер-паши к власти, и это обстоятельство требовало более уважительного к нему отношения: "Энвер-паша стоял во главе людей, создавших турецко-русские дружественные отношения". Возражая наркоминделу России, Али Фуат-паша заметил, что "еще неизвестно, что ждет Энвер-пашу по возвращении в Турцию. Энвер-паша был военным министром и заместителем главнокомандующего в правительстве, проигравшем Мировую войну. Мне хорошо известна личность Энвер-паши. Не думаю, чтобы он вновь вмешался в политику, пока не отчитается за прошлые деяния". Завершая свое заявление, Али Фуат-паша вновь призвал Москву уважительно отнестись к договору, подписанному двумя странами в марте 1921 года. (Ali Fuat Cebesoy. Moskova Hatıraları. Milli Mücadele ve Bolşevik Rusya. İstanbul, 2002, S.257-259). Али Фуат-паша не преминул также напомнить, что Россия не выполняет свои обязательства по поставкам Турции оружия и выплаты денег, что советские учреждения на Кавказе и на Черноморском побережье отказываются пропускать в Турцию грузы с оружием. Начиная с мая месяца, Али Фуат-паша обрушился на Российский НКИД нотами о необходимости соблюдения договоренности о военно-технической и финансовой помощи для успеха летней военной кампании, но серьезных подвижек в этом направлении так и не добился. Турецкий посол напомнил, что если эта помощь поступит после решающих сражений, то грош ей цена (Нота Али Фуат-паши Г.Чичерину. 15.05.1921//АВП РФ). В инструкции, отправленной из ВНСТ послу в Москве, было сказано: "Правительство Великого Национального Собрания Турции получило из России только ничтожную часть материальной помощи, которую оно надеялось получить от нее, и было крайне трудно для правительства Великого Собрания показать турецкому народу эту часть помощи, полученной от нашей великой и могущественной союзницы" (Инструкция правительства ВНСТ Али Фуат-паше. 25.05.1921//АВП РФ). Этот открытый дипломатический демарш турецкого посла заметно обеспокоил руководство Советской России. Недовольство Турции Россия пыталась затушевать видимостью подготовки конференции в Карсе, о которой уже ходили различные слухи.

14 сентября Г.Чичерин информировал И.Сталина о встречах с Али Фуат-пашой, особенно о требованиях по поставкам оружия и денег, а также о ноте Юсуфа Кемаль-бея по этому же вопросу. Он сообщил о резкой смене ситуации на греческом фронте в пользу турок, отходе греков с занимаемых позиций и острой потребности кемалистов в финансовой помощи. Подметив в ноте Юсуфа Кемаль-бея также элементы шантажа, Г.Чичерин писал: "Судя по последним телеграммам, отступление греков принимает характер панического бегства, и мы можем ожидать поворота назад колеса судьбы" (Письмо Г.Чичерина И.Сталину. 14.09.1921// РГАСПИ). В ночь с 16 на 17 сентября Али Фуат-паше удалось встретиться с народным комиссаром по делам национальностей И.Сталиным, к которому, по негласно сложившейся практике, он обращался в моменты, когда возникала напряженность в сношениях с НКИД. Как раз в те дни турки праздновали большую победу под Сакарией, в результате чего была разбита греческая армия, а главнокомандующий войсками греков в Малой Азии Николаос Трикупис был взят в плен. И.Сталин проявил хорошее знание обстановки на театрах военных действий турецкой армии, его интересовали причины поражений под городами Эскишехир и Кютахья, подробности успехов под Сакарией.

Отдельной темой встречи И.Сталина и турецкого посла были турецко-французские переговоры, породившие вопросы в Москве. Дело в том, что сразу после окончания Лондонской конференции глава делегации анкарского правительства Бекир Сами-бей выехал в Париж, где к этому времени находились также представители кавказской эмиграции. В 20-х числах марта, когда перспектива ратификации ВНСТ франко-турецкого и итало-турецкого договоров казалась реальной, по инициативе премьер-министра и министра иностранных дел Франции Аристида Бриана в Париже состоялась серия неофициальных консультаций между кавказцами и Бекир Сами-беем. Желая помешать ратификации Московского договора, МИД Франции, как страны наиболее заинтересованной в достижении компромисса с Анкарой во имя разрыва отношений кемалистов с большевиками, согласился взять на себя роль посредника в этом деле. (См.: G.Mamoulia. Les Combats Independantistes des Caucasiens entre URSS et Puissances Occidentals. Le cas de la Georgie (1921-1945). L'Harmattan, 2009, Р. 38). Али Фуат-паша подробно ответил на все вопросы, иллюстрируя свои пояснения на карте Анатолии, "любезно" прихваченной И.Сталиным. Он объяснил, что переговоры с французами не направлены против русских, а преследуют цель внести разлад между двумя грозными врагами Турции: "Мы знаем, что вы враждуете с французами. Однако они понимают тщетность каких-либо действий против вас совместно с нами, поэтому даже не предлагают нам это. В принципе, это и составляет смысл турецко-французского соглашения". Выслушав объяснения Али Фуат-паши, И.Сталин сказал: "Будьте уверены, что лично меня ничуть не беспокоит турецко-французское соглашение. Но Комиссариат иностранных дел представил комментарии, действительно способные посеять панику" (Ali Fuat Cebesoy. Moskova Hatıraları. Milli Mücadele ve Bolşevik Rusya. İstanbul, 2002, S.257, 275-277).

17 сентября Али Фуат-паша направил Г.Чичерину личное письмо, в котором были изложены различные спорные вопросы русско-турецких отношений, политическое положение в Турции, военная ситуация на греческом фронте, экономическое положение в Анатолии. Посол Турции в Москве предлагал, чтобы в условиях, когда произошел перелом на греческом фронте, приступить к совместному изучению всех сторон современной политической жизни и проводить регулярные консультации по всем вопросам в духе Московского договора (Личное письмо Али Фуат-паши Г.Чичерину. 17.09.1921// Коллекция документов АВП РФ).

В те же сентябрьские дни министр иностранных дел кемалистской Турции Юсуф Кемаль-бей также направил наркоминделу большевистской России Г.Чичерину письмо, в котором отмечал, что целый ряд проблем наносит серьезный вред русско-турецким отношениям, и на первом месте стоит покровительство Москвой некоторых высокопоставленных турецких представителей, бежавших из страны. Следующим по значимости Юсуф Кемаль-бей поставил беспокойство, которое причиняют Турции некоторые советские агенты на Кавказе и приготовления в Грузии, еще более усилившиеся с началом греческого наступления. На третьем месте стоят слухи о близких русско-греческих торговых переговорах, которые будут иметь негативное влияние на турецкое общественное мнение. Резюмируя свои рассуждения, турецкий министр предостерегал: "Иначе наши враги будут стараться прервать переговоры для разрешения Восточного вопроса, поставленного на основания крепкого турко-русского соглашения, без которого попытки западных держав победить нас в отдельности, отдалить от наших военных целей путем предоставления нам важных уступок, могли бы иметь успех" (Письмо Юсуф Кемаль бея Г.Чичерину. Сентябрь,1921// Коллекция документов АВП РФ).

Уже 22 сентября советский посол в Анкаре С.Нацаренус сообщил Г.Чичерину, что блестящая победа Мустафы Кемаль-паши над греками подняла его авторитет в стране на небывалую высоту. "Эта победа является крупнейшим успехом М.Кемаля", - писал советский посол из Анкары (Письмо С.Нацаренуса Г.Чичерину. 22.09.1921// Коллекция документов РГАСПИ). Начиная с лета 1921 года, в мировой прессе стали появляться хвалебные статьи о Мустафе Кемаль-паше. Американская газета "Philadelphia Public" сравнила его с Джорджем Вашингтоном. Мало того, под портретом Мустафы Кемаль-паши стояла подпись "Это - турецкий Джордж Вашингтон", а портрет сопровождала надпись "Американский Мустафа Кемаль" (Справка отдела информации НКИД Азербайджана. 25.07.1921 // Коллекция документов ГААР).

В конце сентября 1921 года наркоминдел Г.Чичерин отправил Мустафе Кемаль-паше телеграмму с поздравлениями по поводу блестящей победы над греками. Через советского посла С.Нацаренуса 29 сентября в Москву доставили ответ М.Кемаль-паши в котором, в частности, говорилось: "Ваши поздравления тем более тронули меня, что они исходят от имени трудящегося народа Советской России, который в самые тяжелые минуты не поколебался признать правоту нашего дела и законность борьбы, которую турецкий народ ведет за свою свободу и независимость" (Телеграмма Мустафы Кемаль-паши Г.Чичерину. 29.09.1921 // Коллекция документов АВП РФ).

На вопросы, поднятые в меморандуме Юсуф Кемаль-бея и личном письме Али Фуат-паши, российская сторона ответила очень поздно, когда конференция в Карсе приближалась к концу. В пространном письме Али Фуат-паше от 10 октября Г.Чичерин пытался развеять сомнения Анкары и отметил, что правительство Турции несколько раздувает опасность пребывания в России турецких политических кругов, не входящих в правящую элиту. Он решительно заявил: "Я могу вам категорически заявить и решительным образом опровергнуть всякое противное утверждение, что никакая помощь или содействие не были оказаны Русским правительством политическим лицам или политическим движениям, враждебным настоящему правительству Турции. Строго примыкая к принципу невмешательства во внутренние дела Турции, мы считаем, что борьба партий в Великом Национальном Собрании нас не интересует". Что касается опасения турецкого правительства относительно якобы имевших место передвижениях подразделений Красной Армии в Республиках Кавказа или враждебных действий со стороны этих республик против Турции, то Г.Чичерин настаивал, что они безосновательны. Он писал: "Договор между Турцией и Кавказскими республиками, который в ближайшем будущем должен быть подписан в Карсе, будет лишним элементом для утверждения и укрепления наших дружеских отношений" (Письмо Г.Чичерина Али Фуат-паше. 10.10.1921// Коллекция документов АВП РФ).

Следует отметить, что нарком Г.Чичерин не был искренен в своих заверениях. Длительное затягивание с ответом до 10 октября было связано в первую очередь с тем, что только 3 октября он получил от С.Нацаренуса шифрованное донесение о том, что Франция и Турция пришли к секретному соглашению касательно России, суть которого состояла в том, что турки формально оставляют в силе подписанный с Россией договор, но должны искать повод для его расторжения. Кроме того, он добавил, что, по условиям подписанного секретного соглашения, Анкара обязалась поддерживать бывшие кавказские правительства в их борьбе с новыми советскими республиками Южного Кавказа. (Шифрованная телеграмма С.Нацаренуса Г.Чичерину. 03.10.1921 // Коллекция документов РГАСПИ).

Блестящие победы кемалистов над греками в самом начале осени и последовавшее затем подписание 20 октября 1921 года в Анкаре договора между правительствами ВНСТ и Франции, по которому Париж официально признал новую Турцию, усилили позиции Мустафы Кемаль-паши и внесли существенные изменения, как в планы Москвы, так и Энвер-паши. В новых условиях Энвер-паша осознал, что его возвращение в Анатолию будет иметь нежелательные последствия и отказался от этой идеи. Таким образом, сорвались планы некоторых кругов Советской России, пытавшихся накануне Карсской конференции ослабить позиции Мустафы Кемаль-паши путем засылки Энвер-паши в Анатолию.

(Продолжение следует)