Второй тур президентских выборов в Польше был гораздо горячее первого, и это неудивительно - чем ближе было 4 июля, тем яснее становилось, что разрыв между кандидатами будет минимальным. Если говорить не о самих выборах, а о предвыборной гонке, то её победителем я бы однозначно назвал Ярослава Качиньского. Этот человек сделал почти невозможное: начал с рейтинга в двадцать с лишним процентов и собрал в результате почти половину голосов. И это на фоне фактически провального президентства Леха Качиньского и крайне трудной для Ярослава в личностном плане психологической ситуацией в связи с гибелью брата и тяжёлым состоянием матери - двух самых близких к нему людей.

Главным залогом победы Бронислава Коморовского во втором туре была мобилизация электората. Если бы к урнам пришло столько же людей, сколько и в первом туре, то победы могло бы и не быть. Но мобилизация удалась - в виду успешности кампании Качиньского и появления у него реальных шансов на победу. Вообще можно сказать, что победа Коморовского была обеспечена не столько его личной поддержкой избирателями, сколько негативным рейтингом соперника - а этот рейтинг у него примерно равен уровню поддержки. Именно испуг перед победой Качиньского привёл многих на избирательные участки в столь жаркий летний выходной.

Другая интрига второго тура - это то, как удалось поделить голоса левого электората. Это не такая уж и большая доля избирателей, особенно учитывая то, что значительная часть поддержавших Гжегожа Наперальского в первом туре просто не стала участвовать во втором, однако борьба шла за каждый процент. В результате второй тур получился на удивление левым по содержанию: кандидаты соревновались в обещаниях социальных гарантий. Качиньски, программа которого традиционно имеет очень сильную социальную составляющую, даже зашёл слишком далеко: его слова о том, что Эдвард Герек (генсек ПНР в 1970-е гг.) был "хоть и коммунистом, но патриотом", были очень жёстко восприняты в среде ядерного электората "Права и Справедливости".

Большинство лидеров левых сил открыто поддержали Коморовского. Однако само по себе это вряд ли сильно повлияло на голоса избирателей. И всё же большая их часть выразили поддержку именно ему. Это очень показательный момент. Дело в том, что с "Правом и Справедливостью" левых объединяет упор на концепцию социального государства, то есть требование сильных социальных гарантий, участия государства в экономике, опеки слабых и т.п. А с "Гражданской платформой" их объединяет видение места Польши в мире (особенно в Европе и в отношении к России), а также представления о роли церкви, т.е. польского Костёла, в государственной и общественной жизни. Так вот, мы можем видеть, что примерно для двух третей из пришедших голосовать во втором туре избирателей левых взглядов второй круг вопросов оказался важнее. То есть они голосовали за Польшу, гармонично интегрированную в Европейский Союз, за неконфликтные отношения на востоке и за ограничение роли Костёла в государственной и общественной сферах жизни. То, что тема социальных гарантий государства оказалась для них менее важной, является, наверное, следствием довольно хорошего состояния польской экономики и неплохо сохранившейся ещё со старых времён социальной системой. Напомню, что Польша - единственная страна Евросоюза, которая избежала рецессии в связи с мировым экономическим кризисом и, по крайней мере, в прошлом году имела лучшие экономические показатели в Европе (в плане роста и развития экономики).

Впрочем, наблюдавшееся во время этой предвыборной гонки полевение либеральной "Гражданской платформы", скорее всего, будет продолжаться и дальше. Ведь выборная кампания в Польше не закончилась: осенью этого года должны состояться выборы в местные органы самоуправления, а осенью следующего года (если "Платформа" не устроит досрочные выборы) будет переизбираться парламент. Собственно, победителю парламентской гонки и достанется основная власть в стране, ведь правительство в Польше формирует Сейм, а премьер имеет значительно больше власти, чем президент. Многие ещё до обсуждаемого второго тура заявляли, что для "Права и Справедливости" лучшим вариантом было бы проиграть президентскую гонку. Теперь же, когда их лидер получил поддержку почти половины избирателей, у партии есть реальные шансы на победу в парламентских выборах. Поляки любят уравновешивать различные политические силы во власти. Так что через почти полтора года Ярослав Качиньски вполне может вернуться в премьерское кресло, а его партия снова стать правящей.

Но у либералов есть довольно большой срок почти абсолютной власти: примерно на 500 дней им принадлежат кресла и президента, и премьера, и спикера Сейма, и главы Сената. Ситуация, которую можно было бы счесть счастливым шансом для партии, если бы не несколько "но". Теперь на "Гражданской платформе" лежит полная ответственность за происходящее в стране, а у их соперников - удобная позиция критиков. При этом многие экономисты выступают с весьма тревожными прогнозами по состоянию польской экономики на ближайший обозримый период. Если эти предсказания хотя бы частично реализуются, то осуществление многочисленных социальных обещаний может быть сорвано. При этом в предвыборной обстановке правительство и президент будут вынуждены проводить такую политику, которая бы не раздражала общество, а, значит, любые непопулярные меры и жёсткие реформы в это время будут недоступны. С какой поддержкой в результате партия придёт к парламентским выборам - трудно предсказать.

Но несомненно, что в области внешней политики это будет период возвышения польского голоса в Европе и налаживания более благоприятных отношений с Россией. Победа Качиньского была бы крайне неудобным для России сценарием, так как в отношениях с нею Польша фактически играла бы в "доброго и злого полицейского", проводя параллельно две линии внешней политики - направленные, с одной стороны, на сотрудничество, а с другой на жёсткое противостояние. При этом президент блокировал бы многие инициативы правительства - и наоборот.

Теперь же Польше гарантирована единая внешнеполитическая линия, которая будет продолжать политику, вот уже год проводимую правительством Дональда Туска. Примечательно, что понятие "нормализации" отношений с Россией, которым описывалась эта политика, дополнилось после катастрофы 10 апреля и новым понятием: Коморовский заговорил о "примирении" двух народов. Это принципиальная смена климата в наших отношениях открывает, несомненно, большие шансы для конструктивного диалога. Однако стоит помнить, что никаких принципиальных изменений общей концепции польской восточной политики не происходит, и политика "Гражданской платформы" отличается от политики "Права и справедливости" только методами, но не общей идеологией и целями. Кроме того, время политического всевластия либералов в Польше может оказаться и довольно недолгим.