Во внешнеполитическом ведомстве Турции будет проведена реорганизация, целью которой является активизация работы министерства. Об этом сообщили многие турецкие СМИ. В турецкий парламент поступил законопроект, предусматривающий ряд преобразований в структуре МИДа. Он предусматривает, с одной стороны, сокращение 1.245 должностных позиций, а с другой - дополнительный набор на работу в МИД 4.127 человек. Будут изменены статусы и сферы деятельности некоторых категорий турецких дипломатов, реорганизована Дипломатическая академия, которая займется подготовкой профессиональных дипломатических работников.

По мнению французской газеты Le Figaro, Турция вступила в период "дипломатического неистовства". Незадолго до этого - в апреле 2010 года - президент Турции Абдулла Гюль подписал указ о назначении новых послов в 16 странах. Среди них преобладают молодые дипломаты, многие из которых впервые назначены на столь высокий пост. При этом были осуществлены и так называемые "знаковые" перемещения. В частности, посла Турции в Израиле Огуза Челиккола, отозванного в страну после дипломатического кризиса с Израилем, сменил Керим Урас, а заместитель министра иностранных дел Унал Чевикоз - один из авторов Цюрихских протоколов с Арменией - был назначен послом в Великобритании. В Российскую Федерацию прибыл - Айдын Сезгин.

Кадровой чистки в турецком внешнеполитическом ведомстве ждали давно, с того момента как в мае 2009 года министром иностранных дел был назначен доктор Ахмет Давитоглу. В Турции, как и во многих других странах Ближнего Востока, дипломаты являются приверженцами кастовых традиций, проверенных временем внешнеполитических доктрин. Но в новых условиях это ведет к расстыковке задач внешней и внутренней политики. Тем более, что новый глава МИД Турции решил использовать ресурсы внешней политики для стимулирования в стране появления ростков "нового капитализма". Поэтому невидимая борьба между кадровыми дипломатами и идеологами в стенах турецкого внешнеполитического ведомства была неизбежной.

Ахмет Давитоглу, еще будучи советником по внешней политике главы правительства, понимал, что после развала СССР неизбежна трансформация геополитического положения Турции на периферию, несмотря на ее членство в НАТО. Выбор сценариев дальнейшего пути развития страны теперь ограничивается выбором из узкого набора парадигм.

Первая парадигма: продолжать развитие идей кемализма, представленного в Турции слабым частным сектором и господствующим госкапитализмом. Это возможно, но при условии получения гарантий принятия страны в полноправные члены ЕС, чтобы вывести страну на новые исходные рубежи на Ближнем Востоке. Будучи в новом формате, получая солидные инвестиции, Турция могла бы относительно безболезненно провести необходимые внутренние преобразования европейского типа, выступить в роли "образца" для всего мусульманского мира. Но Анкаре под разными предлогами закрывают двери перед "европейским клубом". Главная причина: Турция со своим 70-миллионным преимущественно мусульманским населением может грозить странам ЕС потерей христианской и секулярной идентичности. Правда, в этой связи президент Турции Абдулла Гюль продолжает заявлять, что вступление Турции в Европейский союз является приоритетным направлением внешней политики и дипломатической стратегией страны. Но - это тактика, а не стратегия. Сейчас Брюссель нужен Анкаре хотя бы потому, что именно ЕС не раз призывал Турцию "ограничить власть военной элиты", усматривающей именно во внешней политике кабинета Реджепа Тайипа Эрдогана отход от принципов кемализма. С другой стороны, в доктрину кемализма вписывалось расширение сотрудничества с Россией (вспомним альянс большевистской Москвы с кемалистской Анкарой в начале 1920-х годов).

Вторая парадигма внешней политики Турции - восточное направление, где у нее стало многое получаться, но которое вызывает ожесточенные споры как в самой Турции, так и в Европе. Анкару стали обвинять в реанимации идей османизма. Турция действительно урегулировала непростые отношения с Дамаском, начала, несмотря на все сложности, процесс примирения с Арменией, установила конструктивный диалог с Тегераном, взяв на себя роль посредника между этой страной и Западом по ядерной проблеме, пытается сблизить Афганистан и Пакистан. Одновременно турецкая дипломатия повышенное внимание уделяет ХАМАСу в Палестине и ХЕЗБОЛЛАХу в Ливане, добивается снятия израильской блокады с сектора Газа, рискуя при этом осложнениями с Израилем, расширяет отношения с богатой Саудовской Аравией, другими арабскими странами.

Но если присмотреться пристальнее к победам и поражениям турецкой дипломатии, то выясняется одна закономерность: выигрывая в широких подходах, турецкая дипломатия "проваливается" на технологии: палестинское урегулирование, кипрская проблема, Цюрихские протоколы с Арменией. Выясняется, что старые и появляющиеся новые конфликтные зоны лишают Анкару широкого политико-дипломатического маневра, приводят к потере динамики действий на широком географическом пространстве. В этой связи директор бакинского Центра политических инноваций и технологий Мубариз Ахмедоглу предполагает, что "если Израиль утратит на Ближнем Востоке функцию "смотрящего" США и Европы, то Турция получает шанс начать расширение зоны своего влияния не только в арабском мире, но и в Африке". В то же время азербайджанский политолог предупреждает, что при таком ходе событий "в ближайшие 3-4 года Анкара не будет отвлекаться на события на Кавказе, в том числе и на процесс разрешения карабахского конфликта".

С этой точкой зрения согласен и директор Института востоковедения Национальной АН Армении Рубен Сафрастян. По его мнению, "после кавказского кризиса 2008 года Анкара пришла к выводу, что баланс сил в этом регионе мира надолго склонился в пользу России". В свою очередь, эксперт по Кавказу и России, сотрудник немецкого фонда "Наука и политика" Уве Хальбах подчеркивает: "Турция не хочет оказывать давление на азербайджанскую сторону и заставлять ее принимать какое-либо решение по вопросу урегулирования карабахского конфликта. Она не может оказать давление на Армению и с помощью России. Следовательно, влияние Турции в этом конфликте более ограниченно, чем это может показаться...".

Добавим, что Анкара в будущем может столкнуться вообще с ограничениями своей стратегии в Закавказье, где стремление Азербайджана к альянсу с Турцией может столкнуть ее с Ираном. В таком случае может посыпаться не только альянс с Сирией, но и исчезнут возможности серьезного влияния на процесс ближневосточного урегулирования.

Вот почему Турция, вступив в сложный период своей многовековой истории, решила реорганизовать свою дипломатическую службу. Но для того, чтобы в МИД страны пришли кадры, способные на основе опыта прошлого и настоящего сформировать новый взгляд на себя, на события в мире, понадобится немало времени.