Санкт-Петербург, 22 сентября, 2008, 12:39 — ИА Регнум. Рискну предположить, что такой же ответ мы получим от многих политиков и «экспертов» и в остальной Европе и США. Эта позиция очень удобна. Она позволяет четко обозначать в массовом политико-общественном сознании двух врагов — Германию и СССР, которые поделили мир, а потом сцепились друг с другом. А уж «добрым» западным демократиям Англии и Франции позже «пришлось из двух зол выбирать лучшее» — Сталина, и с ним в союзе уничтожать второе зло — Гитлера. Примитивизм этой схемы успешно устоялся в головах наших «партнеров», причем не только с политической площадки. Часть историков, вернее называющих себя историками, также предпочитают сложнейший период перед началом Второй мировой сводить к этой нехитрой схеме. Впрочем, это касается не только истории, но и сегодняшнего дня.

sott.net
Мюнхенский сговор.

Вот и опять в очень любопытной статье на эстонском портале DELFI «СССР и Эстония. Сентябрь», написанной Харри Лесментом, отсчет внешнеполитических взаимоотношений между СССР и Эстонией начинается с 1939 года. По мысли автора, коварный СССР, несмотря на все переговоры и искреннее участие в проблемах безопасности Прибалтики Англии и Франции, все-таки «оккупирует» Эстонию и другие страны Прибалтики. В статье автор предлагает обратиться к фактам. Ну что ж, давайте и мы обратимся к фактам.

До пакта Молотова—Риббентропа был Мюнхенский сговор 1938 года. Это соглашение о расчленении Германией, Венгрией и Польшей Чехословакии, подписанное 29 сентября 1938 года в Мюнхене Великобританией, Францией, нацистской Германией и фашистской Италией. Но даже дату Мюнхенского сговора трудно рассматривать в отрыве от событий, которые были до этого. События в Мюнхене принято трактовать как точку «невозврата» в ходе подготовки к войне. Но на самом деле Мюнхен — скорее апофеоз политики Франции и Великобритании в межвоенный период. Позор английской и французской дипломатии и триумф нацистской. Если говорить о том, что послужило предпосылками ко Второй мировой войне, то необходимо помнить, что была масса событий и до Мюнхена, и уж тем более до пакта Молотова—Риббентропа.

7 марта 1936 года. Германия занимает Рейнскую демилитаризованную зону (Рейнланд). По условиям Локарнских соглашений, Германия не имела права держать в этой части своей страны вооруженные силы и строить укрепления. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, почему страны Антанты наложили такое ограничение на Германию. Через Рейнланд, в случае отсутствия там воинских частей и укреплений, французские войска могли достаточно быстро добраться до центральных районов Германии и выйти на соединение со своими союзниками — чехословаками. Согласно Рейнскому гарантийному пакту (1925), в случае нарушения договора о демилитаризации Рейнланда страны, подписавшие это соглашение, должны были оказать немедленную помощь той стране, против которой военные акции в этой зоне будут направлены. Франция, которая имела не просто превосходство над только что формировавшимся вермахтом, а подавляющее превосходство (13 дивизий на границе против 3 немецких батальонов), не предпринимает никаких шагов.

Одним из мотивов в неприменении вооруженной силы был тот, что Великобритания дала ясно понять Франции, что не собирается ей оказывать поддержку в случае военных действий. Английский историк и свидетель тех событий Уильям Ширер отмечал, что введение немецкий войск в Рейнланд было чистейшей авантюрой Гитлера и достаточно было Франции двинуть несколько дивизий — и они бы не только выбили из рейнской зоны германские войска, но и имели шанс дойти до Берлина. «В марте 1936 года две западные державы имели последний шанс, не развязывая большой войны, остановить милитаризацию и агрессивность тоталитарной Германии и привести к полному краху, как отмечал и сам Гитлер, нацистский режим. Они этот шанс упустили. Для Франции это стало началом конца. Её восточные союзники — Россия, Польша, Чехословакия, Румыния и Югославия были поставлены перед фактом: Франция не будет воевать против Германии» (1). Таким образом, Германия не только продемонстрировала всей Европе слабость Франции и Великобритании, но и получила стратегическое преимущество. Рейх после ввода войск начал активное строительство «Западного вала» или «Линии Зигфрида» — системы мощных укреплений на границе с Францией. После сооружения этого оборонительного комплекса союзники Франции уже не могли рассчитывать на быстрый приход на помощь французских вооруженных сил, если они вообще могли придти. Генерал де Голль так предсказывал дальнейшую возможную реакцию Франции на возможное вторжение нацистской Германии в любую из стран Восточной или Южной Европы: «В зависимости от обстоятельств, мы призовем людей из резерва первой очереди, либо из запаса. А затем, глядя сквозь амбразуры укреплений, будем безучастно созерцать, как порабощают Европу» (2).

Вся система коллективных договоренностей о безопасности, которую выстраивала Франция, начала рушиться. В первую очередь, это произошло по вине самой Франции и Великобритании. Со сдачей Рейнланда Чехословакия, Югославия и Румыния и другие страны системы «коллективной безопасности» поняли, что могут оказаться наедине с угрозой вторжения со стороны Германии. Это не могло не подтолкнуть часть этих стран в сторону поиска контактов и установления хороших, а подчас и союзнических отношений с нацистской Германией.

Гражданская война в Испании. Несмотря на активное вмешательство во внутренний конфликт на иберийском полуострове Италии и Германии, Великобритания и Франция не только не поддержали законное республиканское правительство, но и своей «политикой невмешательства» обрекли его на гибель. Единственное государство в Европе, которое активно поддержало законные власти Испании — и не только морально, но и вооружением и военными специалистами, — был СССР.

К 1938 году политика «невмешательства» Великобритании и Франции плавно перетекает в политику «умиротворения агрессора». Германия без проблем во внешнеполитической сфере проводит аншлюс Австрии в марте 1938 года. И в том же 1938 году расчленяет Чехословакию, одну из частей которой — Судетскую область — Англия и Франция ей фактически преподносят на блюдце. Нет смысла описывать все перипетии этой трагической истории в международной политике: знающему — достаточно.

Два мощнейших государства Европы собственными руками сделали всё, чтобы их союзник — Чехословакия — сдался без боя, а германский Рейх получил не только новые территории и людские ресурсы, но и мощную военную и промышленную чехословацкую базу, которую он активно эксплуатировал во Второй мировой войне. СССР на всем протяжении международного конфликта вокруг Чехословакии оставался единственной страной, которая с самого начала подтверждала свои союзнические обязательства в отношении этой страны. До самого последнего дня кризиса СССР через официальные и неофициальные каналы давал знать чехословакам, что готов воевать за их независимость. Однако отсутствие общей границы (между ними была территория Польши), категорический отказ Польши и Венгрии на пропуск советских войск на защиту Чехословакии через свои территории, а также нежелание Франции выполнять обязательства по защите суверенитета Чехословакии (согласно «Договора о коллективной безопасности», СССР мог оказать помощь Чехословакии только в случае оказания военной помощи Чехословакии Францией) привело к тому, что Чехословакия отказалась от всех предложений по своей защите, исходивших от СССР.

«Мюнхен» стал своеобразным рубежом в мировой политике. С дележа Чехословакии в Европе начинается своеобразный «захватнический беспредел». Великобритания и Франция показали не только своим союзникам, но и всему миру, что у них не только нет желания сдерживать агрессора, но и всеми своими действиями они готовы потакать ему. При этом естественный союзник против гитлеровской Германии — СССР, — который реально был способен держать в случае войны с Германией восточный фронт, тщательно отодвигается от европейских дел и реального участия в системе коллективной безопасности. Правящими кругами Великобритании и Франции СССР воспринимается скорее не как равноправный партнёр, а как сторона, куда можно было бы канализировать агрессию Гитлера. По информации советского полпредства в Лондоне, в политических кругах Англии после «Мюнхена» активно дискутировался вопрос о том, что «далее Гитлер пойдет на Восток и что его ближайшим крупным объектом является Украина» (3).

Польша, видя такой подход своих союзников, перестает скрывать свои экспансионистские устремления и начинает активное заигрывание с Германией во внешнеполитической сфере. Варшава, уже имея подписанный договор о дружбе и сотрудничестве с Германией (1934), начинает рассматривать себя уже и в качестве союзника Третьего рейха. В марте 1938 года Польша предъявила Литве ультиматум с требованиями о заключении конвенции, гарантирующей права польского меньшинства в Литве, а также отмены параграфа литовской конституции, провозглашающей Вильно столицей Литвы (к этому времени, несмотря на решение Лиги наций, Вильно был оккупировано Польшей). На польско-литовской границе сосредоточиваются польские войска. В случае отклонения ультиматума в течение 24 часов поляки грозили начать войну и оккупировать Литву. Благодаря заявлениям СССР о готовности воевать за Литву и активному противодействию Франции этот аншлюс удалось предотвратить. Уже к Мюнхену Польша не только не рассматривает себя как участник возможной антигитлеровской коалиции, но и впрямую при поддержке Германии выступает в качестве агрессора. Под угрозой силы Польша аннексирует часть Чехословакии — Тешинскую область (Тешинскую Силезию). Глава МИД Германии Риббентроп накануне захвата части Чехословакии польскими войсками довел до сведения посла Польши в Германии Липского позицию Рейха: «В случае польско-чешского вооруженного конфликта правительство Германии сохранит по отношению к Польше доброжелательную позицию. В случае польско-советского конфликта правительство Германии займет по отношению к Польше позицию более чем доброжелательную. При этом он дал ясно понять, что правительство Германии оказало бы помощь». При этом генерал-фельдмаршал Геринг заявил после встречи с Риббентропом тому же Липскому, что «в случае советско-польского конфликта, польское правительство могло бы рассчитывать на помощь со стороны германского правительства. Совершенно невероятно, чтобы рейх мог не помочь Польше в ее борьбе с Советами» (4). Венгрия также при поддержке Германии получила свой территориальный кусок от Чехословакии. При этом Венгрия после «Мюнхена» начинает во внешней политике полностью ориентироваться на нацистскую ось Берлин—Рим.

Менее чем через год после Мюнхена Германия «добивает» Чехословакию, оккупируя Богемию и Моравию. Гитлер торжественно въезжает в Прагу. Англия и Франция и тут не оказали никакого сопротивления нацистам. Спустя несколько дней после окончательного раздела Чехословакии Германия аннексирует Мемель (современный литовский г. Клайпеда), принадлежащий Литве, и принуждает правительство Литвы подписать двусторонний договор о дружбе и сотрудничестве.

К 1939 году СССР имел перед собой полностью развалившуюся систему коллективной безопасности, многократно усилившуюся в военном отношении Германию и всячески потакающих агрессору Великобританию и Францию. Попытки выстроить новую систему договоров разбились о нежелание Великобритании и Франции (не говоря уже о Польше) допускать СССР в вопросы европейской безопасности. В апреле 1939 года глава НКИД СССР Литвинов делает последнюю попытку заинтересовать Францию и Великобританию совместным соглашением, предлагая подписать военную конвенцию трёх государств, с возможным присоединением Польши (5). Однако и Лондон, и Париж не принимают эти предложения. При этом Великобритания дает односторонние гарантии защиты Польши в случае нападения на нее третьей страны. Уинстон Черчилль так оценил этот жест своей страны: «Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства» (6).

В конце 1938 года отдел печати МИД Польши рассылает германским корреспондентам в Польше сообщение для печати, в котором среди прочего содержится и такой пассаж: «Польша в своей внешней политике всегда придерживалась той точки зрения, что участие Советского Союза в европейской политике излишне» (7). Кроме того, Польша менее чем за год до своего разгрома продолжает ощущать себя великой державой, способной в союзе с Германией одолеть СССР. О встрече Риббентропа с министром иностранных дел Польши Беком в январе 1939 года осталась в архивах следующая запись: «Затем я [Риббентроп] еще раз говорил с г. Беком о политике Польши и Германии по отношению к Советскому Союзу и в этой связи также по вопросу о Великой Украине; я снова предложил сотрудничество между Польшей и Германией в этой области. Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю… Я [Риббентроп] спросил Бека, не отказались ли они от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в этом направлении, то есть от претензий на Украину. На это он, улыбаясь, ответил мне, что они уже были в самом Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня» (8).

При этом все попытки СССР выстроить систему безопасности в Прибалтике для предотвращения возможного использования этих стран в качестве плацдарма для наступления немецких войск — оборачивались неудачей. Как отмечает английский историк Ширер, «Литва, Латвия и Эстония отказывались принимать гарантии СССР, который в их противодействии подозревал нацистскую Германию — и не без оснований» (9). При постоянном затягивании переговоров со стороны «западных демократий» и явной агрессивности Польши, Германия от лица высшего руководства Рейха предлагает заключить СССР соглашение о мире и о разделе сфер влияния (10). В августе 1939 года СССР и Германия подписывают соглашения, позже ставшие известными как пакт Молотова—Риббентропа.

Если в таком контексте вернуться к морализированию на темы «бедных» и «злых», то пакт Молотова—Риббентропа не был более аморален, чем Мюнхенский сговор Великобритании и Франции с Гитлером и раздел Польшей и Венгрией, совместно с нацистской Германией, Чехословакии. Вплоть до этого СССР вынужден был наблюдать, как западные демократии «умиротворяют агрессора». При этом не было сомнений, что эти страны ориентируют агрессию Гитлера всё дальше на Восток, в сторону СССР. И поэтому, когда в Мюнхене 29 сентября 1938 года Англия, Франция и Польша фактически дали старт Второй мировой войне, СССР был уверен, что следующей целью более чем реального союза Германии и Польши при молчаливой поддержке западных демократий станет СССР, который, по плану главы МИДа Польши, должен был заплатить за то, что не принял участия в Мюнхенском сговоре, присоединением к Польше советской Украины.

*****

1) У.Ширер. Взлёт и падение Третьего рейха. М., 1991. С. 335

2) Н.Молчанов. Генерал де Голль. М., 1988. С. 111.

3) Год кризиса 1938−1939. Документы и материалы в 2-х томах. М., 1990. т.1. С. 278.

4) Письмо посла Польши в Германии Ю. Липского министру иностранных дел Польши Ю.Беку. Там же 5) У. Ширер. С. 514.

6) У.Черчилль. Вторая мировая война. М., 1991. Т.1. С. 163.

7) Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937−1939. М. 1981. Т. 1. С. 256−257.

8) Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1973. Т. 7. С. 20−22.

9) У.Ширер. Там же. С. 514.

10) Уильям Ширер отмечает, что на очередные предложения СССР о проведении конференции по безопасности в Европе, лорд Галифакс отвечает отказом. Лорд объясняет отказ тем, что ни один из министров английского кабинета не может выехать на конференцию «по причине занятости». При этом Риббентроп не раз выражал желание приехать лично в любой удобный для руководства СССР день для подписания соглашений.